Нюрнберг: балканский и украинский геноцид. Славянский мир в огне экспансии

С 30 августа по 14 сентября было произведено 5515 атак с воздуха. Войска СР оказались на грани катастрофы, и руководство сербов вынуждено было начать мирные переговоры.

1995 год, октябрь. Перемирие: правительство мусульманско-хорватской федерации заняло 50 % территории Боснии, где до этого проживало 70 % сербов. Военная сила НАТО от имени мирового сообщества принудила боснийских сербов к миру на невыгодных для них условиях.

Операция НАТО имела военно-практическое значение: отрабатывались приемы эффективного командования и использования в боевых условиях новейшего специального вооружения и боевой техники.

(Прим. авт. Таким образом закладывалась основа выступления против суверенной страны по законам, аналогичным гитлеровскому «Третьему рейху»).

Итоги. ООН и международное сообщество практически признали тот факт, что военные силы НАТО становятся главным субъектом процесса урегулирования кризиса в бывшей СФРЮ. В «миротворческой» операции ЮН ПРОФОР приняло участие 40 тысяч человек из 29 стран, убито – 210 человек (включая 199 военнослужащих, из которых – 73 миротворца), ранено – более 500.

Вывод первый. Развертывание сил ООН происходило в бывшей Югославии, которая распалась на части. Эти «части» были признаны мировым сообществом, но их правительства реально не контролировали территории, на которые претендовали.

Вывод второй. Миссии ООН сотрудничества с воюющими сторонами добиться не удалось, поскольку силовое решение не могло способствовать снятию основной проблемы, вызвавшей конфликт: кто управляет сербскими общинами в Хорватии и Боснии.

Вывод третий. Миссия ООН своими непрактичными действиями доказала свою неспособность оправдать ожидания конфликтующих сторон.

Вывод четвертый. Отсутствие согласия среди членов СБ ООН часто заводило дело в тупик: страны, выделившие свои военные контингенты, и великие державы, которые не направили свои войска в Югославию, занимали разные позиции по отношению применения силы и отмены эмбарго на поставку оружия боснийскому правительству.

Вывод пятый. В глазах противоборствующих сторон миротворцы с самого начала действовали не беспристрастно, а в основном в интересах мусульманско-хорватской стороны.

Вывод шестой. В Боснии вмешательство сил ООН фактически изменило исход войны в пользу противников сербов. Именно хорваты и мусульмане, несомненно, больше всего выиграли от «активного» присутствия сил ООН. Это отлично видели сербы и их доброжелатели.

Вывод седьмой. Сами представители ООН по окончании операции отметили: международные силы оказались вовлеченными в военный конфликт и открыто выступали против боснийских сербов, окончательно потеряв имидж беспристрастности, столь присущий ООН.

Вывод восьмой. Представители констатировали, что сила ООН, «которую никто из конфликтующих сторон не любил и не боялся, оказалась неспособной наладить диалог или стукнуть кулаком, чтобы заставить стороны начать переговоры».

«Нежелательный элемент»?! Федеративное государство Югославия раздражало Запад своей самостоятельностью по двум причинам: оно находилось на перекрестье геополитических интересов фактически всех стран Европы, а из дальнего зарубежья – США; это было славянское образование, столь трудно управляемое извне.

С уходом с политической арены президента Тито, а затем с началом распада системы соцлагеря и особенно СССР, Югославия стала стремительно подвергаться атакам враждебных ей сил, целью которых был распад этого союзного государства. Внешние силы с опорой на внутренние силы – приверженцы распада государства на «удельные княжества» – объединили свои усилия, и, через военный конфликт, окончательное расчленение Союза состоялось.

Трудно представить, что первое лицо государства оказывается сторонником расчленения страны (хотя после предательства Горбачева и Ельцина россиян, да и мир, уже нечем удивить!). Но в Югославии случилось именно так. Последний президент СФРЮ Стипе Месич так определил свою позицию в отношении распада своей страны: «Мне хотелось увлечь идеей распада Югославии тех, кто обладал весомым влиянием в Европе – Геншера и Папу. С Геншером я встречался даже три раза. Он помог мне получить аудиенцию у Папы. И тот, и другой согласились, что было бы лучше, если бы СФРЮ перестала существовать».