Нюрнберг. Скамья подсудимых (СИ)

ГЕРИНГ: Я сам себе врач!.. Я не признаю ни ваш устав, ни ваш трибунал!.. История нас оправдает. Через пятьдесят лет в каждом немецком доме будут памятники Герману Герингу. Маленькие памятники, но в каждом доме! Можете поставить у дверей моей камеры хоть десять надзирателей, пусть смотрят, как я ем, сплю, бреюсь, как испражняюсь. Я не повешусь над сортиром, как повесился от страха Роберт Лей!.. Спасибо, что посадили меня на диету, я доволен!

УИЛЛИС: Вы действительно не считаете себя виновным?

ГЕРИНГ: Перед кем?

УИЛЛИС: Перед всеми.

ГЕРИНГ: Все — это никто! Наши идеи ещё перевернут мир! Наши идеи! Наши идеи…

УИЛЛИС: Прекратите истерику, рейхсмаршал! Возьмите себя в руки!..

Три удара молотка. В зале у микрофона — Вайян-Кутюрье.

ЛОРЕНС: Свидетель, пожалуйста, назовите ваше имя.

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Мари Клод Вайян-Кутюрье.

ЛОРЕНС: Мадам, повторяйте за мной присягу: «Я клянусь говорить без ненависти и страха…»

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Клянусь говорить без ненависти…

ЙОДЛЬ(со скамьи подсудимых, в слезах). Господи, господи!..

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Клянусь говорить правду, всю правду, только правду.

ЛОРЕНС: Поднимите правую руку и скажите: «Я клянусь в этом».

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Я клянусь в этом.

ЛОРЕНС: Можете сесть. Итак, вы — француженка… Вы — депутат Национального собрания Франции… Вы родились в Париже?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Третьего ноября 1912 года.

ЛОРЕНС: Во время фашистской оккупации Франции вы участвовали в движении Сопротивления, не так ли? (Она кивает: да.) Вы были арестованы?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ. Да.

ЛОРЕНС: И депортированы? Вы можете давать показания?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Да.

ЛОРЕНС: Мы вас слушаем. Говорите, пожалуйста.

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: В феврале 1942 года я была арестована полицией, шесть недель спустя меня передали в руки германских властей. В тюрьме мы перестукивались с соседями по камерам: философ Политцер, физик Жак Соломон… Соломона пытали… (Плачет.) Из карцера он вышел в день казни, ему разрешили попрощаться с женой.

ЛОРЕНС: Успокойтесь, пожалуйста. Из тюрьмы вас отправили в лагерь Освенцим?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Нас было двести тридцать.

ЛОРЕНС: И все — женщины?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Француженки.

ЛОРЕНС: Сколько из вас возвратились?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Сорок девять. Одна из нас, ей было шестьдесят семь, попала в лагерь за то, что хранила дома на стене ружьё в память о муже. Она умерла.

ЛОРЕНС: Что представлял собой двадцать пятый блок?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Это был ад. Евреек сразу отправляли в него.

ЛОРЕНС: Зачем?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Их убивали газом.

ЛОРЕНС: Сколько человек умирало за один день?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Зимой была эпидемия тифа. Человек триста или больше.

ЛОРЕНС: В день?.. Как вас кормили?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Двести граммов хлеба, пол-литра похлёбки.

ЛОРЕНС: Как эсэсовцы обращались с женщинами?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Били палкой по пояснице, пятьдесят ударов. Ночью вызывали на перекличку: лечь-встать, лечь-встать. Нас раздевали догола. В лагере был публичный дом.

ЛОРЕНС: Вы видели, как прибывали новые партии заключённых?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Из молодых заключённых был составлен оркестр. Знаете баркаролу из «Сказок Гофмана»? А «Весёлую вдову»? Ты выходишь из вагона и видишь зелёный газон, играет оркестр. Мужчины — в одну сторону, женщины — в другую. Стариков и маленьких детей тут же отправляли в здание из красного кирпича. Это была газовая камера.

ЛОРЕНС: Этих людей переписывали, ставили клеймо?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Для газовой камеры? Нет.

ЛОРЕНС: У вас клеймо есть?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Конечно. (Показывает клеймо на руке.)

ЛОРЕНС: Трупы в лагере кремировали?

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Трупы? В Освенциме было восемь печей. С сорок четвёртого года их стало не хватать. Однажды мы проснулись от страшного крика. Газа не было, и людей заживо бросали в топки. (Пошатывается.)

ЛОРЕНС: Врача!..

ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ: Благодарю вас, не надо.

ЛОРЕНС: У суда больше нет к вам вопросов. Обвинение? Защита? Вы свободны.

Вайян-Кутюрье выходит.

ЛОРЕНС: Слово имеет главный обвинитель от Советского Союза.

РУДЕНКО(выходит к микрофону). Господа судьи! Я от имени Советского Союза обвиняю подсудимых в том, что они по преступному заговору правили Германией, превратив государственный аппарат в аппарат по проведению агрессии, истреблению миллионов невинных людей.

Геринг поправил наушники, ловя каждое слово.