Нюрнбергский дневник

Я заявил, что не считаю, что генерал Лахузен считывал свои показания со специально подготовленного листа и что в конечном итоге речь идет лишь о правдивости свидетельских показаний. Кейтель же продолжал апеллировать к «чести офицера», в чем особого смысла не было.

Позже я имел еще одну беседу с Лахузеном, и он заметил:

— Теперь они все горазды рассуждать о чести офицера, и это после тот, как они же уничтожили миллионы людей! Сомнений нет, для них малоприятно, когда вот так вдруг выискивается тот, кто может высказать им в лицо невкусную правду. А я просто обязан высказать ее от имени тех, кого они погубили. Я ведь один уцелел.

Послеобеденное заседание.

На послеобеденном заседании Лахузен с полной драматизма энергией ответил на все поставленные ему вопросы. Он рассказал о том, как отдавались и исполнялись приказы о массовых убийствах коммунистов и евреев в период войны с Россией, как военнопленные и гражданские лица были казнены СС, гестапо и эйнзатцкомандами СС. Результатом такого бесчеловечного обращения с военнопленными стали вспышки эпидемических заболеваний, гибель людей в результате истощения и каннибализма. Ответственность за происходившее в лагерях военнопленных Лахузен возложил на Кейтеля, в то время как казни попадали под полномочия гиммлеровского РСХА, [6]руководимого Кальтенбруннером. Был затронут и эпизод, когда Кейтель по настоянию Гитлера отдал распоряжение задержать и казнить совершившего побег генерала Жиро. Лахузен и Канарис саботировали этот приказ, им самим почти чудом удалось избежать за это ответственности лишь благодаря внезапной гибели Гейдриха в результате покушения.

Во время обеденного перерыва Риббентроп передал своему защитнику записку с вопросами, на что тот ответил Риббентропу:

— Не заставляйте нас задавать столько вопросов, он рикошетом отсылает их к нам, присовокупив при этом кое-какие неприятные для вас обстоятельства.

— Ну, так отбросьте те из них, которые, по вашему мнению, усугубят нашу вину, — нервно ответил Риббентроп.

Сразу же после обеда суд собрался на чрезвычайное заседание для обсуждения вопроса о том, в состоянии ли Гесс обеспечить себе защиту. После того как остальные обвиняемые покинули зал судебных заседаний, я приступил к беседе с Гессом. Я разъяснил ему, что существует вероятность того, что будет объявлено о его недееспособности и он будет освобожден от дачи показаний. И все же я буду периодически навещать его в его камере. У меня создалось впечатление, что эта новость расстроила его, и он заявил, что в состоянии сам обеспечить для себя защиту.