Нюрнбергский процесс

Вечером 29 сентября И. Т. Никитченко сообщил Фрэнсису Биддлу, что в ходе консультаций с Москвой, где члены Политбюро все еще продолжали изучать значительно устаревший текст чернового варианта вердикта, он получил приказ выразить несогласие с оправдательными приговорами.

На следующий день состоялось оглашение приговоров.

Отметим, что для руководства предстоящими казнями была создана специальная комиссия из четырех генералов. В нее вошли: от СССР — П. М. Мальков, от США — Рой Рикард, от Великобритании — Эдмунд Патон-Уолш, от Франции — Поль Морель. Генералы эти пожелали присутствовать при чтении вердикта на почетных местах в зале, но им отказали: выставлять «палачей» напоказ до оглашения приговора посчитали не только неуместным, но и неэтичным. В результате, комиссия получила места на галерке.

В 9:30 утра по специальному подземному переходу из тюрьмы и далее из дверей лифта в зал суда поодиночке ввели подсудимых. Председатель суда Джеффри Лоренс бесстрастным голосом начал чтение.

Когда были оправданы Шахт, Папен и Фриче, это вызвало протест с советской стороны. И. Т. Никитченко тут же выразил особое мнение, составленное для него членами Комиссии А. Я. Вышинского и переданное через заместителя наркома иностранных дел В. Г. Деканозова.

Переводчица Т. С. Ступникова позднее вспоминала:

«Такой финал был неприемлем для советских судей и обвинителей, и после оглашения приговора Лоуренс сообщил о занесении в протокол судебного заседания Особого мнения члена Трибунала от СССР генерал-майора И. Т. Никитченко в связи с оправданием Шахта, Папена и Фриче, неприменением смертной казни к Гессу и непризнанием преступными организациями имперского правительства, генерального штаба и верховного военного командования германских вооруженных сил. Никакого другого выхода из создавшегося положения у члена Трибунала от СССР не было.

Москва, точнее Правительственная комиссия по Нюрнбергскому процессу, возглавляемая Андреем Януарьевичем Вышинским и незримо руководимая самим Иосифом Виссарионовичем, негодовала по поводу приговора. А между тем оправдательные приговоры со всей очевидностью были связаны с тем, что Шахт, Папен и Фриче не могли быть поставлены в один ряд с теми преступниками, которые сидели рядом с ними на скамье подсудимых. Кроме того, в какой-то мере оправдание одних и смягчение участи других подсудимых делали психологически еще более вескими смертные приговоры ведущим нацистским преступникам».

На пресс-конференции, состоявшейся после оглашения, американский прокурор Роберт Джексон в целом выразил удовлетворение итоговым решением. Он только был немного удивлен оправданием Ялмара Шахта.

Кстати, изумились даже некоторые соратники финансового гения нацистов, а Герман Геринг, услышав о снятии обвинений с Шахта, сорвал с себя наушники и с силой швырнул их на пол.

Американский государственный деятель Генри Льюис Стимсон, бывший одним из ключевых инициаторов проведения Нюрнбергского процесса, похвалил достижения Международного военного трибунала, но отнесся к самому приговору с долей скепсиса. В статье в журнале «Foreign Affairs» он выразил сожаление по поводу «ограниченного построения заговора». У многих лиц, не вовлеченных в детали процесса, сложилось ложное впечатление, что трибунал оправдал вермахт, хотя судьи специально отметили, что у них не было сомнений в виновности генералов нацистской Германии.

Коменданту суда приказали освободить оправданных. В перерыве они уже провели пресс-конференцию.

После перерыва, в 14:50, первым узнал свою участь Геринг. Потом Риббентроп, за ним — Кейтель, Розенберг, Франк…