Нюрнбергский процесс, сборник материалов

«Высокие Договаривающиеся Стороны торжественно заявляют от имени своих народов, что они осуждают использование войны как орудия разрешения международных разногласий и отказываются от нее как от орудия национальной политики в своих взаимоотношениях».

Таким образом, с 1928 года агрессивная война перестала быть законной.

Сэр Хартли Шоукросс красноречиво показал вам, что Парижский пакт, этот новый закон цивилизованных наций, должен явиться фундаментом более совершенного европейского порядка. Парижский пакт, остающийся основным законом о праве ведения войны, — значительный этап в развитии отношений между государствами.

Гаагские конвенции регламентировали правила ведения войны. Они установили разграничение, существующее между военными действиями, к которым международные законы и международные обычаи разрешают прибегать, и военными действиями, которые отныне были запрещены. В Гаагских конвенциях не был затронут в принципе вопрос о самой войне, оставшейся за пределами права. В отличие от этих конвенций, Парижский пакт освещает этот вопрос, регламентируя «право объявления войны».

С 1928 года международное право вышло в вопросах войны за существовавшие в нем доселе пределы; оно преодолело эмпиризм Гаагской конвенции и определило, в каких случаях применение силы законно и обоснованно. Всякая агрессивная война незаконна, и люди, ответственные за ее развязывание, ставят себя вне закона, сознавая это.

Отсюда следует, что все действия, осуществленные в ходе агрессии для продолжения борьбы, начатой в результате агрессии, утрачивают юридический характер военных действий.

Действия, совершенные в интересах ведения войны, наносят ущерб отдельным лицам и собственности, которые находятся под защитой закона, и посягательство на них карается согласно любому законодательству. Состояние войны могло бы сделать подобные действия законными лишь в том случае, если бы сама война являлась законной. Поскольку после заключения пакта Бриана-Келлога война более не считается законной, такие действия становятся, с правовой точки зрения, обычными преступлениями. Поэтому, как показал вам с неопровержимой логикой господин судья Джексон, всякое обращение к войне является применением средств, которые сами по своему характеру преступны.

Такова сущность пакта Бриана-Келлога. Создание его вызвано стремлением лишить подписавшие его государства права совершать в национальных интересах ряд действий, направленных против других держав и касающихся физических лиц или собственности граждан иностранных государств. Поскольку были взяты твердые обязательства, тот, кто игнорировал эти обязательства и отдал приказ совершать действия, запрещаемые правом цивилизованных наций, не находится под защитой каких бы то ни было специальных норм международного права, которые лишили бы указанные ранее действия, именуемые военными, их характера уголовных преступлений.

Война, начатая в нарушение международного права, теряет подлинное юридическое значение войны. Война становится разбойничьим актом, планомерным преступлением.

Эта война, или это подобие войны, является не только нарушением международного права, но и в полной мере преступлением, поскольку она кладет начало систематическому совершению преступлений.

Так как лица, отдавшие приказ начать войну, не могли прибегнуть к силе законным путем и так как они непосредственно входили в состав органов государства, связанного взятыми обязательствами, они должны рассматриваться как главные зачинщики многочисленных посягательств на жизнь и собственность, посягательств, сурово караемых в соответствии со всеми существующими нормами уголовного права.

Однако из предшествующего нельзя сделать заключения о том, что все исполнители насильственных действий несут индивидуальную ответственность. Совершенно очевидно, что в современном организованном государстве ответственность распространяется только на тех, кто действует непосредственно в интересах государства, так как только эту лица могут отдавать себе отчет в законности приказаний, которые были даны. Только они могут и должны подвергаться судебному преследованию.

Международное право достаточно сильно, чтобы престиж суверенности государств не мог лишить его силы. Невозможно утверждать, что преступления против международного права не влекут за собой наказания, с одной стороны, потому, что государству нельзя вменять в вину преступные намерения и на него нельзя налагать наказания, а с другой — потому, что никакое лицо будто бы не может рассматриваться индивидуально ответственным за действия государства.