Нюрнбергский процесс, сборник материалов

С заключенными обращались жесточайшим образом еще до установления их виновности. Почти повсеместно были возведены в закон пытки при допросах. Обычными формами пыток были: избиение палками и розгами, многодневное и беспрерывное содержание в кандалах без освобождения от них для принятия пищи или отправления естественных потребностей, погружение в ледяную воду, утопление в ванне, пропускание электрического тока через наиболее чувствительные части человеческого тела, причинение ожогов на различных частях тела, вырывание ногтей. Помимо этого, предоставление свободы действия лицам, которые вели пытку, давало им полную возможность проявлять свои звериные инстинкты и садизм в обращении со своими жертвами. Все эти факты, известные общественному мнению оккупированных стран, никогда не приводили к наложению взыскания со стороны высших властей, которые несли ответственность, на лиц, совершивших эти действия. Пытки, кажется, даже были еще более жестокими, если при них присутствовал офицер.

Представляется неопровержимым тот факт, что действия германской полиции по отношению к заключенным были частью задолго до осуществления продуманной преступной системы, приказ о проведении в жизнь которой был отдан руководителями режима и которая точнейшим образом реализовалась национал-социалистскими организациями.

Помимо широкого применения пыток над заключенными, германская полиция совершила значительное число убийств. Обстановку, в которой были совершены многие из них, невозможно установить. Тем не менее в нашем распоряжении имеется достаточное число точных данных, которые позволят нам показать, что эти убийства — еще одно выражение общей политики национал-социалистов в оккупированных странах. Часто смерть была результатом пыток, которым подвергались заключенные, но нередко убийства были заранее задуманы и умышленно осуществлены.

С) Преступления, которые сохранят о себе наиболее мрачное воспоминание из всех совершенных немцами в отношении населения оккупированных стран, — это, безусловно, преступления, связанные с угоном лиц гражданского населения и заключением их в концентрационные лагери Германии.

Угон населения преследовал двойную цель: обеспечение дополнительной рабочей силы для германской военной машины, окончательное ослабление оккупированных стран и последовательное истребление наиболее убежденных противников германизма. Население угоняли также для того, чтобы освободить переполненные тюрьмы и окончательно ликвидировать патриотов.

Угон населения и методы обращения в концентрационных лагерях вызвали глубокое возмущение всего цивилизованного мира. Эти действия также являются естественным следствием национал-социалистской доктрины, в соответствии с которой человек сам по себе не имеет ценности, если он не служит интересам германской расы.

Невозможно сообщить точные цифры. Представляется, что они будут преуменьшены, если говорить о 250 тысячах, которые пришлись на Францию, 6 тысячах — на Люксембург, 5 200 — на Данию, 5 400 — на Норвегию, 120 тысячах — на Голландию, 37 тысячах — на Бельгию.

Для арестов использовались политические или расовые предлоги. Первоначально производились индивидуальные аресты, но в дальнейшем, в частности во Франции, начиная с конца 1941 года, они стали массовыми. Иногда насильственной отправке подвергали после длительного тюремного заключения, чаще же всего заключение было «превентивным», а сам арест производился в целях отправки. Во всех оккупированных странах содержание под стражей сопровождалось жестокостями, а часто и пытками. До отправки в Германию угоняемых собирали в партии на сборных пунктах в специальных лагерях. Комплектование эшелона для отправки часто было первым этапом на пути уничтожения. Угоняемых перевозили в вагонах для скота от 80 до 120 человек в вагоне, в зависимости от обстоятельств. Редкие переезды не сопровождались смертными случаями. Во время некоторых перевозок смертность превышала 25%.

Чаще всего угоняемых направляли в германские концентрационные лагери, но иногда и в германские тюрьмы.

В тюрьмах находились заключенные, которые были осуждены, или же заключенные, которые должны были предстать перед судом. Они находились там в условиях скученности, в бесчеловечных условиях.

Вообще режим, установленный в тюрьмах, был менее суров, чем в лагерях. Работа в тюрьмах находилась в меньшем несоответствии с физическими силами заключенных, и обращение тюремной стражи было менее жестоким, чем обращение эсэсовцев с заключенными концентрационных лагерей.

Последовательно уничтожать заключенных, предварительно использовав их как рабочую силу в военных нуждах Германии, — такова представляющаяся вполне ясной цель, которую нацисты преследовали в концентрационных лагерях.

Трибуналу уже было сообщено об обращении, доселе казавшемся непостижимым, которому эсэсовцы подвергали заключенных. Мы позволим себе в ходе изложения французского обвинения сообщить точно другие подробности, так как необходимо, чтобы была совершенно точно известна степень падения немцев, вдохновлявшихся национал-социалистской доктриной.