Нюрнбергский процесс, сборник материалов

Файф: Хорошо, если вы не согласны с этим, посмотрите на документ №718. Это ваши слова, сказанные на следующий день: «Глубокоуважаемый канцлер! После того как вы вчера сделали перед нацией и всем миром ваш великий отчет о внутреннем положении и о событиях, которые привели к 30 июня, я чувствую, что мне хочется пожать вам руку, как я это сделал 30 января 1933 г., и поблагодарить вас за все то, что вы дали германскому народу, подавив в зародыше вторую революцию, провозгласив непреложные принципы государственного мужа. Трагические и печальные обстоятельства помешали мне впервые, начиная с 30 января, быть рядом с вами. Вы сами разрешили мне отсутствовать и проявили понимание того, что вице-канцлер не может занять свое место на министерской скамье, если он подвергается особому обращению (досье, конфискованные у меня, все еще не возвращены мне, несмотря на указания Гервнга и ваши собственные). Ваши заявления ясно показали истории, что какое-либо подозрение в связях между мной и этим предательским заговором являлись преднамеренной клеветой и злословием. Я благодарю вас за это заявление». Затем, после того как вы пишете, что люди все еще верят этому, в предпоследнем абзаце вы заявляете: «Поэтому я был бы вам особенно' признателен, если бы вы с определенностью заявили при удобном случае, что до сегодняшнего дня», — то есть до 14 июля, — «я преданно стоял рядом с вами и сражался за вас, за ваше руководство, за вашу деятельность на благо Германии».

Что же, подсудимый, вы отрицаете то, что я предъявил вам несколько минут назад? Вы отрицаете, что все, чего вы хотели, — это, чтобы всему миру было заявлено о вашей лояльности по отношению к режиму? Вас совершенно не беспокоило то, что фон Шлейхер и его супруга, фон Бозе и Юнг, и многие другие были убиты правительством империи. Если это не так, то почему вы написали такое письмо?

Папен: Я написал это письмо, и это из самого письма ясно, потому, что меня в последующее время обвиняли в причастности к попыткам убийства Геринга, Геббельса и к другим заговорам. Поэтому для меня было очень важно констатировать, или для меня было важным, чтобы рейхсканцлер констатировал, что я не принимал участия ни в каком заговоре против него в течение всего этого восстания. Само собой разумеется, что в этом письме я сначала говорю о своем положении и о положении, в которое попали мои сотрудники. В мою задачу не входило заботиться о восстановлении чести господина фон Шлейхера — это должна была сделать армия.

Файф: Но сейчас я хочу сказать вам следующее: даже после того, как вы узнали, что ваши друзья были убиты, не говоря уже о ваших старых коллегах, ваши собственные друзья были убиты, вы снова и снова заявляете о вашей лояльности и о том, что вы всегда работали и сотрудничали с Гитлером во всем, что он делал. Вы честно заявляли об этом? Содержание этих писем является честным изложением ваших убеждений или вы утверждаете, что это ложь, которую вы писали для того, чтобы защитить себя?

Папен: Нет, я писал это потому, что в действительности все эти действия, направленные против меня, попытка Гиммлера убить меня и тот факт, что я был арестован, основывались только на том предположении, что я участвовал в каком-то заговоре против правительства Гитлера. Поэтому в самом начале я должен был ясно показать, что, пока я являюсь членом этого правительства, во всей своей деятельности я был всегда в высшей степени лояльным. Вот причина, в силу которой я просил констатировать эти факты.

Файф: Вы помните, что ваш защитник по вашим инструкциям послал опросный лист барону фон Лерснеру? Это вопрос №2. «Правильно ли, что подсудимый фон Папен, исповедуя консервативные идеи, надеялся изменить политику Гитлера и склонить его к своим собственным взглядам, но что после того, как 30 июня произошли убийства и Гитлер их оправдал, подсудимый убедился в том, что все надежды и стремления были напрасны».

И Лерснер весьма естественно отвечает на этот вопрос: «да».

Скажите, это правильно выражает ту точку зрения, которой вы придерживались до того времени, «до тех пор пока 30 июня 1934 г. произошли убийства, и одобрение этих убийств Гитлером убедило его», то есть вас, в том, что ваши надежды и стремления были напрасны? Вы согласны с этим? Это опросный лист, предъявленный вам вашим собственным ученым защитником?

Папен: Да, да, я согласен с этим.

Файф: Если таковы были ваши взгляды, почему вы писали такие письма, высказывая такое верноподданническое восхищение Гитлером?

Папен: То, что я хотел сказать этим опросным листом, или, вернее, то, что я хотел спросить у Лерснера, заключается в следующем: правильно ли...

Файф: Это один из наиболее ярких образцов наводящего вопроса, который я когда-либо видел. Вы заявляете, что ваш опросный лист является выражением вашей точки зрения, не так ли?