Нюрнбергский процесс, сборник материалов

Файф: Подсудимый, вы просили, у Гитлера 100 000 рейхсмарок для поддержки «Союза свободы». Вы в точности следовали тому, что вы здесь высказали, а именно вашему утверждению, что католики могут быть той силой, которая может быть использована как точка опоры, для того чтобы приобрести влияние еще на одну группу общественного мнения Австрии. Я утверждаю, что обе эти вещи как раз совпадают. С одной стороны, вы говорите Гитлеру, что они полезны...

Папен: Да, это так.

Файф: И, с другой стороны, вы хотите поддержать их сотней тысяч имперских марок. Именно это я и говорю вам...

Папен: Я согласен с этим.

Файф: Что вы все время стремились к приобретению влияния на общественное мнение Австрии, выигрывая одну его группу за другой для работы в целях подавления свободы в Австрии. Именно это я хочу сказать, об этом я вас спрашиваю. Не думаю, что по этому поводу могут существовать какие-либо сомнения.

Папен: Если что и вытекает достаточно ясно из этого отчета, то это именно тот факт, что помимо национал-социалистов в Австрии существовали и другие группы, в частности, это были христианские профсоюзы и «Союз свободы», которые тоже стояли за политику объединения обоих государств. И вы, пожалуй, можете упрекать меня в том, что я, будучи дипломатом, который хотел добиться этой цели эволюционным путем, присоединяюсь к политическим интересам этик групп.

Файф: В политике «троянского коня» не содержится никаких элементов эволюции. Ну, что же, однако, об этом можно говорить. Перейдем к другому вопросу. Скажите, вы знали барона Гуденуса?

Папен: Нет, я его не знал.

Файф: Знали ли вы, что он был самым близким доверенным лицом эрцгерцога Отто? Вы это помните?

Папен: Да, это следует из моего отчета.

Файф: Давайте посмотрим, что говорил барон Гуденус. Это вы найдете на странице 93. Это документ 687, в котором говорится:

«Барон Гуденус, ...самое близкое доверенное лицо эрцгерцога Отто, пишет одному моему знакомому 30 марта: «Я увез из Австрии самые приятные впечатления относительно прогресса нашего движения, но я не могу отрицать, что в некотором отношении политика нашего правительства меня очень беспокоит.

Какая польза в том, что зачинщики тех событий, которые имели место в феврале и июле 1934 года, или те из них, которые были пойманы, осуждаются судом, если правительство слишком слабо, слишком небрежно или намеренно слишком терпимо для того, чтобы препятствовать проведению «коричневой» и «красной» пропаганды в кино, через прессу, по радио и главным образом государственными чиновниками или органами отечественного фронта, которые поддерживаются и оплачиваются как деньгами, так и другими способами из Германии за счет тех средств, которые в большом количестве поступают, и т.д.

Что в действительности делает этот ученый-идеалист Шушниг? Разве он не замечает, что Папен и другие «коричневые» агенты в его собственной стране все время плюют в руку, которую он так чистосердечно предлагает им? Он не должен воображать, что он таким образом может поддержать порядок в Австрии и спасти ее, в то время как Гитлер правит Германией, которая окрашена в коричневый цвет изнутри и снаружи. Методы, которыми пользуется Германия, — об этом нельзя спорить, становятся все более умными и осторожными, но это делает их еще более опасными».

Это было примерно через семь месяцев после вашего приезда. «Довольно серьезными также были постоянные разногласия между Шушнигом и Штарембергом»... и т.д.

Разве неправильно, подсудимый, что все, даже приезжавшие в качестве гостей монархические агенты, знали о том, что проводилась такая политика, причем знали, что вы стояли во главе этой проводившейся политики и использовали для нее австрийских национал-социалистов, работавших исподволь? До того как вы мне ответите, подсудимый, посмотрите на ваши собственные комментарии по этому поводу:

«Трудности внутреннего положения в Австрии вряд ли можно описать лучше, чем это сделано в данном письме».

Почему вы не сказали Гитлеру, если налицо имелись факты: «Барон Гуденус пишет чепуху. Я честно и добросовестно выполняю задание, ставящее своей целью нормализацию германо-австрийских отношений»? Почему вы этого не отрицали, если это было неправильно?

Папен: Мне кажется, что из этого отчета прежде всего видно, что я с полной откровенностью предлагал Гитлеру те отчеты, которые я получал, в том числе и отчет приверженца реставрации Габсбургской монархии.

Файф: А я думаю, подсудимый, что вы передали эти отчеты потому что они соответствовали действительности. Вы приняли их и переслали Гитлеру, потому что считали, что они правильны и что изображенная в них картина совершенно правильно отражает положение вещей. Вот что я утверждаю. Скажите Трибуналу, правильны эти отчеты или нет? Если они не правильны, то почему вы их передали Гитлеру без комментариев о том, что они неправильны?

Вот о чем я вас спрашиваю.