Нюша (СИ)

- Не уверена, но все же я должна поставить тебя в известность, для облегчения если не твоей, то своей души.

- Это ты правильно подметила. Мне плевать. А свою душу, дааа, свою душу облегчи, как же без этого. - Я равнодушно сбивала пепел, хотя интересно было знать, где все это время бродяжничала любимая матушка.

- Я курить бросила.

- Поздравляю.

- Ну и пить, как я уже говорила.

- Рада, нет слов.

- Собственно я закодировалась.

Я громко рассмеялась.

- Ааа, тогда понятно.

- Сама бы я никогда не справилась… Когда там, в парке, я увидела твоего отца, такого счастливого и довольного жизнью, мне реально хотелось подохнуть. Сначала ноги привели меня в магазин где всегда была самая дешевая водка. Меня хорошо знали обе продавщицы и без проблем дали бы мне бутылку под запись но… не знаю каким чудом, но я смогла удержаться и побрела дальше. В голове постоянно звучал детский смех папиного мальчика и бабушкины слова о том, что он живет, а я…

На глазах у мамы не блестели слезы, как я того ожидала, и голос звучал ровно и спокойно. Что-то в ней изменилось, возможно она, как и я, просто перестала жалеть себя любимую и в самом деле взялась за ум. Хотя, я больше не верю в сказки.

- В общем, я вышла из магазина и ноги сами привели меня к монастырю. Я потерянно рассматривала купола и неприглядные белоснежные здания, когда ко мне подошла женщина в черном и предложила помощь. Я не отказалась. Не стану вдаваться в подробности, но все это время что меня не было, я жила у монахинь. Они дали мне чистую одежду, кормили и предоставили отдельную комнату для ночлега, я же ежедневно помогала им по хозяйству. Так уж вышло, что именно в нашем монастыре служит батюшка умеющий кодировать от всяких напастей. Было неимоверно тяжело, но я справилась. Я ежедневно исповедовалась, да и просто очищала до остатка душу перед этим святым человеком. Он на многое раскрыл мне глаза, и смог достучаться в нужные двери души. Я все-все переосмыслила и осознала.

- Рада за тебя. Может из тебя монахиня выйдет лучшая, чем мать.

Не знаю откуда у меня взялись эти слова, но они вылетели очень быстро и неконтролируемо. Это сломало маму. Она расплакалась.

- Прости, Танюша, если сможешь когда-нибудь. Я ничего не стану обещать, не буду дарить надежды, все в жизни может случиться. Единственное, я не собираюсь уходить в монастырь. Если ты позволишь, мне бы хотелось жить здесь, с тобой. Понимаю что мама тебе уже и не нужна, без меня ты вон как преобразилась, но мне нужна дочь.

Мама тихо плакала. С ней не случилось истерики, это были самые горячие и искренние слезы материнской любви и боли. Я это видела. Я это понимала. Но ничего не сделала, чтобы поддержать, или оттолкнуть. Я продолжала дальше играть в безразличие. Так проще.

- Я не могу тебе что-то запретить. Это твой дом. Делай что хочешь.

С этими словами я оставила мать на кухне, захлопнув за собой дверь в комнату. Если я в этот раз распахну перед ней свои объятия, разрыдаюсь и скажу что прощаю все-все-все, я перестану себя уважать. Я только-только начала новую жизнь в которой просто нет места на столько болезненным разочарованиям. Я не хочу вновь стать «бракованной». Я не желаю превратиться в то ничтожество под названием «никто», в которое я превращалась последние четыре года. Если у мамы в самом деле хватит ума не сдаться, я только порадуюсь. Я обязательно все-все забуду и прощу, время лечит, но оно должно пройти. А если мама-дура, так и будет.

18

***

- Ма, неси торт, я готова!

- Бегу, бегу!

- Бабушка, гаси свет, сейчас будут свечи.

Свой семнадцатый день рождения я праздновала в тесном семейном кругу. Мама, бабуля и я. Скромный праздничный стол, родные люди и одно-единственное желание - чтоб это счастье никогда не заканчивалось.

После того как мама вернулась из монастыря она ни разу даже не взглянула в сторону спиртного или сигарет. Ее реально отвернуло как от спирта, так и от никотина. Она стала такой мамой, о которой может мечтать любой ребенок. В мою жизнь вновь вернулось утреннее какао и хлопья с молоком. Еще в мою жизнь вернулась сама жизнь.

Мама стала мамой и спустя два месяца, я растаяла. Сначала было нелегко, и всякий раз когда вернувшись со школы я не обнаруживала ее дома, сердце обрывалось. Но я все же нашла в себе скудные запасы прощения. Я престала хамить и рычать, расслабилась и впустила в свою душу любовь и радость.

Со временем мама заняла мое место «кормилицы» и стала работать в две смены продавцом в хлебном магазине. С ресторанами было покончено, по крайней мере, на первых парах. А спустя еще два месяца тетя Кристина Карандашова предложила ей должность админа. Мама сразу согласилась, она знала, что больше не сломается; она стала сильнее; она больше не собиралась менять настоящее на пьяный угар. Да и денег ресторан приносил на порядок больше чем две смены за прилавком.