Нюта, или Второй шанс для Антихриста

— Ты элексир добродушия с утра хлебнул, что ли? — не смогла удержаться от вопроса, на миг позабыв, что язвить вообще-то не в моих интересах.

Но по-другому с этим человеком почему-то не получалось!

— Яблочный, — послышалось насмешливое в ответ. Затем щелчок зажигалки, и выдох. Но не тяжелый, а просто кто-то никотином баловался на досуге. — Что случилось, Соболева? Осман негодует?

— До его люлей я еще не добралась, — поморщилась я. Блин, точно, сегодня еще и нагоняй от Мастера огребать по полной программе! — Перехватили на полпути.

— Нашелся еще один навязчивый поклонник? — продолжила стебаться эта зараза нечистого разлива. — Позвонила бы Косте.

— Исаев, — я почти шипела. — Если б могла, я бы позвонила. Но Костю вмешивать не хочу, боюсь он этого не переживет. Есть у меня, конечно, еще один вариант, как избавиться от этого самого «поклонника». Но его, боюсь, не переживет уже весь университет разом!

— Даже не хочу спрашивать, кого ты имеешь ввиду, — парень явно забавлялся ситуацией. И вот чем угодно клянусь, ему явно льстил мой звонок и просьба! — Надеюсь, тебе хватило ума больше ни с кем не пить?

Я явственно скрипнула зубами. Да он издевается!

Ладно, прибьем таракана тапком сразу:

— Аларский в предложениях не повторяется.

Какая восхитительная тишина повисла в динамике… это надо было слышать!

— Что, прости?

— Не прощу, — теперь уже стебалась я. — Бог простит. Хотя… Чем там по библии заканчивается ваша встреча?

— Нашествием саранчи и всеми казнями Египетскими, — в таком же тоне откликнулся Исаев. И даже попытался предупредить. — Соболева, если ты опять вляпаешься…

— Уже вляпалась, — тихо и очень серьезно проговорила я, бросая косые взгляды на вход в столовую. — И саранча уже здесь. Аларский здесь, Демьян. В моем институте. И в моей группе! Перевелся, мать его. Как тебе такой фортель?

— Что он хотел?

— Ржать не будешь? — еще серьезней спросила я. На что меня неласково припечатали предупреждающим:

— Соболева!

— Не рычи, а? — душевно попросила трубку. — И без того тошно. Феодал рабыню хотеть изволит. И плевать он хотел на все и вся. Поставил перед фактом, что будет ждать меня вечером. Не через два часа, когда закончатся лекции. А вечером, понимаешь? Он знает, что у меня тренировка.

— И он знает, кто ее ведет, — слышно было, как парень хмурится.

А у меня на мгновение кольнуло сердце — вдруг и Исаев не захочет мне помочь? Нет, я понимаю и даже не осуждаю…

Но для меня тогда все окончательно будет плохо.

— Универ — нейтральная территория по умолчанию, — напомнила я. — У него хватит мозгов перехватить меня за ее пределами. Когда Осман уедет.

— Логично, — хмыкнул парень. А потом вдруг заговорил, да таким тоном, что у меня зачесалась левая пятка, дабы отдать честь и появилось дикое желание вытянуться по стойке смирно. — Значит так. Ты никуда не выходишь одна. Виду не подаешь. После лекции сразу на тренировку, желательно толпой. После нее — никуда. Ждешь меня. Ясно?

— Ясно, — я честно старалась, чтобы не выплеснуть вместе с ответом огромное облегчение. И, помолчав немного, все-таки вздохнула. — Спасибо.

— Пока не за что, — усмехнулся Исаев и отключился, не прощаясь.

А я… а я шлепнулась разгоряченным лбом о прохладное оконное стекло в побитой жизнью деревянной раме.

Уж не знаю, кто в небесной канцелярии так наклюкался, что подсунул мне вместо штатного ангела-хранителя совсем не рядового Антихриста. Но я ему очень благодарна!

Глава 11

Последнюю лекцию я сидела, как на иголках, хмурнее грозового неба.

Даже от девчонок отсела за заднюю парту, оставив их бурно обсуждать того самого «офигенного» новенького, явившегося-таки в нашу обитель.

Не знаю, чего в нем было офигенского, но вот взгляд этого самого новенького явственно прожигал во мне дырку. Он не сверлил меня упрямым взглядом, нет. Но те, что бросал периодически, вкупе с многозначительной тонкой ухмылкой, выводили меня из себя.

И по прошествии полутора часов, я честно не могла сказать, что испытывала больше: все тот же не поддающийся контролю страх… Или дикое ощущение того, как меня Аларский бесит!

Середина наполовину, наверное.

Сознание почти раздваивалось, и впору было саму себя сдавать в палату с мягкими стенами, в объятия добрых дядей санитаров.

С одной стороны я не верила. Не верила, и всё тут! Ну, сказал он, что ему нужна я. Но мало ли кто и что говорит? Что он мне сделает в людном месте? Силком же в машину не затащит, правда? А в мою машину и вовсе не сунется, у меня там много чего холодного и острого припасено. Та же гюрза в бардачке!

Да и потом, хотел бы что-то сделать, давно бы поймал и сделал, разве нет? Да и предупреждение его это… к чему? Что за игру он ведет?

Но эти здоровые сомнения были с одной стороны.

С другой… С другой я вспоминала, как выпала из сознания почти на двое суток, и проснулась в особняке Исаева. А ведь могла очутиться совсем в другом месте. И не совсем одетой. И не совсем целой. И… и хрен его знает, в каком виде еще!

И могла ли проснуться вообще.