Нюта, или Второй шанс для Антихриста

— Соболева, ты сдурела? — на меня посмотрели, как на какую-то упрямую девочку-подростка, специально делающую всё назло взрослым умным дядям. — Помощь какой-то оборванке? Серьезно? Тебе заняться нечем?

— Ну, знаешь, — я аж опешила от такого поворота. Даже нужные слова сразу не нашлись! — С каких пор от уровня дохода и внешнего вида зависит решение помогать или нет? Исаев, ты не много на себя берешь?

— Я не то хотел сказать, — парень заметно поморщился. И, глубоко вздохнув, будто пытаясь успокоиться, неожиданно коснулся моей щеки пальцами. — Тебе самой помощь нужна. Зачем тебе еще эта девчонка?

Его прикосновения обжигали, а крышесносный парфюм едва ли не подталкивал в спину. Я хотела… я очень хотела ему поддаться! Но…

— Я как-нибудь сама разберусь, что мне делать, — с трудом произнесла пересохшими губами, убирая его руку и упрямо глядя в потемневшие синие глаза. — У тебя я помощи не прошу. То есть, больше не попрошу.

— Нюта, глупости не говори, — Исаев криво усмехнулся. И, согласно пророчеству моего брата, выдал что-то очень похожее на кривые извинения. — Я согласен, иногда я веду себя как идиот. И несу полную хрень — старая привычка. Но это не повод…

— Это не повод, — эхом повторила я, мысленно костеря себя, на чем свет стоит. Соберись, тряпка! Хватит растекаться жареной зефиркой только от одного его вида! — Мне вообще, не нужен повод. И помощь твоя не нужна. Спасибо тебе, Демьян. Но дальше я справлюсь сама. Ты мне ничем не обязан.

— Причем тут обязанности? — Антихрист, судя по всему, начинал раздражаться. — Ты меня ни о чем не просила. Я сам решил вмешаться.

— Я и сейчас не прошу, — невыразительно пожала плечами. — Но раз уж ты такой самостоятельный, реши, пожалуйста, сам, оставить меня в покое.

Господи, пожалуйста, пусть он согласится! Я не хочу открыто грубить, я не хочу скандалить… Но мне важно, прям жизненно необходимо, чтобы он обиделся и сам ушел восвояси!

Мне всё это не нравится. Я не хочу ни поднимать этот вопрос, ни выяснять истинные мотивы всех и каждого вокруг меня. Хотя бы потому, что невозможно доподлинно узнать, что и кем движет, а пытки, к сожалению, запрещает УК, который РФ.

И, самое главное, терзаться постоянными подозрениями я тоже не хочу!!

Но, больше всего, я до смерти боюсь в нем разочароваться.

Аларский итак подкинул мне свинью, заразив неприятными сомнениями. И теперь мне даже мерзко думать о том, что всё может быть еще хуже, чем выставленные не так давно условия.

— Иначе что? — все мои мечты рухнули, когда Исаев вдруг усмехнулся, отступая на шаг. — Бегать от меня будешь?

Вот вроде бы закономерный, вполне логичный вопрос. Но невесть от чего я вспыхнула, как гордая пятиклашка.

Еще чего!

— Я больше ни от кого бегать не буду, — зло процедила ему в лицо. — Ни от кого и никогда!

— Решила проявить самостоятельность? — он хмыкнул, тоже складывая руки на груди, и снисходительно глядя на меня сверху вниз. — Ну-ну. Я не собираюсь тебя уговаривать, Соболева. Посмотрим, насколько тебя хватит.

— Не волнуйся, — я зло усмехнулась, хватаясь за дверную ручку. — Такого удовольствия я тебе не доставлю!

И я уже на полном серьезе собиралась уйти. Даже приоткрыла чертову деревяшку! Но…

Дверь захлопнулась со страшным треском, меня почти грубо впечатали в нее спиной, а потом быстро, и откровенно-дерзко поцеловали.

Сопротивляться? Не, я даже не подумала.

Мозги сразу сказали «гудбай»!

Вся злость, все раздражение, вся нервозность — всё это как-то незаметно перетекло совершенно в другую плоскость. Широкая мужская ладонь оказалась на моей пояснице, вжимая в крепкое, горячее тело, а пальцы запутались в моих волосах. Мои собственные пальчики проворно нырнули в каштановую шевелюру, оказавшуюся невыносимо мягкой, коленки подогнулись, а от напора горячих губ, кажется, расплавился к чертям весь позвоночник.

Меня откровенно возбуждали, соблазняли, дразнили… убеждали?

Черт его знает. Но я не только не сопротивлялась этому упоительному безобразию, но и охотно в нем участвовала, откинув все сомнения, метания и даже обычные мысли.

Думаю, если б диван или стол стояли чуть ближе, только поцелуями дело бы не ограничилось. У меня просто отказали тормоза!

И лишь голос Сени, вопящий откуда-то издалека, что «в кабинете никого нет!», кое-как положил конец этому невероятному, но все-таки безумию.

Как оказалось, Антихрист целуется просто потрясно!

— Это ничего не меняет, — чуть подрагивая и рвано дыша, я прислонилась своим лбом ко лбу Исаева, чувствуя, как меня почти не держат ноги. Парень, кстати, выглядел ни лучше, тяжело втягивая воздух и глядя на меня значительно потемневшими глазами.

Вот это, блин… я даже не знаю, как это назвать!

— А я ни на чем и не настаиваю, — усмехнулся в ответ он, уже без прежней язвительности. И руки свои совсем не торопился разжимать, большим пальцем поглаживая голую кожу на моей спине под спортивной кофтой.

Кому-то нужно было отстраниться первым. И я, несмотря на разгоревшуюся недавно ссору, вовсе не хотела этого делать. Мне было хорошо. Убийственно волнительно, невыносимо горячо, нереально до дрожи…