Ниже бездны, выше облаков

– Был риск, да, – говорила Женька. – Зато как приятно мстить! И какой адреналин! А новенький… ну пусть живёт пока. Ограничимся игнором, чтобы всё-таки не слишком уютно ему жилось.

С Димой никто не разговаривал, не знакомился, даже не здоровался. Только Диму, по-моему, такое положение вещей абсолютно устраивало. Он и сам ни с кем из наших не рвался общаться и всем своим видом демонстрировал наплевательское отношение к новому классу, урокам, учителям. Запевалову это, конечно, бесило – как же так? Ей в рот не смотрят, на её мнение чихают! Но она старалась держаться так, будто всё в порядке. Правда, Жанка Корчагина предположила, что Запевалова тоже неровно дышит к Диме, потому и не гнобит его. Но мне не верится. По-моему, Женька в принципе неспособна в кого-то влюбиться. У неё и сердца-то нет.

Но то, что она к Диме не цеплялась, было действительно как-то непохоже на неё. А потом Эдик Лопырёв нас всех огорошил, заявив, что знает Диму, причём с детства. Мы тут же принялись его расспрашивать.

– Мы с ним раньше в одном дворе жили, – сказал Лопырёв. – Даже друзьями были. Моя мамка ему шмотки отдавала, подкармливала из жалости. У него же самого мать – алкашка и бичиха. Да! Вы не знали? А отца вообще в помине никогда не было. Ну а потом этот урод взял и спёр у нас деньги. Батя машину новую брать хотел, бабки дома держал, не прятал. Мы же не думали, что он после всего может нас обокрасть. Мало того, он ещё и всем во дворе растрепал, будто он не при делах, будто это я взял. Ага, сам у себя. Ненавижу урода!

Мы, конечно, были ошарашены, особенно я. Уж как-то совсем не вязался Димин образ с этой историей. Не похож он на подлого мелкого воришку, который тащит чужое втихаря. Но остальные поверили, Запевалова так вообще вся презрением прониклась.

– Ну вот. Только крысы нам тут не хватало! – процедила она.

Когда Димы не было в классе, его обсуждали наперебой: и про мать-пьяницу, и про то, что он за Лопырёвым вещи донашивал, и про то, как он обокрал их. Это было невыносимо слушать, но рты ведь им не заткнёшь. И почему они все так безоговорочно поверили Лопырёву? Неужели никто не видит, что Дима не такой? Но Эдик на этом не успокоился и стал чуть ли не каждый день подзуживать Запевалову на более жёсткие меры.

– Мы ведь избавились от Волковой, а Расходников гораздо хуже, – доставал её Лопырёв. – Он ведь и у нас может что-нибудь украсть. Оно нам надо?

В такие моменты я его ненавидела, мы даже пару раз схлестнулись.

– Что ты к нему привязался?

– А ты чего его защищаешь? У меня, между прочим, причина есть – он нас обокрал.

– Это ты так говоришь.

– То есть ты хочешь сказать, что я вру? – вспыхнул Лопырёв и тут же заныл: – Женька, она сказала, что я наврал про Расходникова.

– Успокойся, Эдичка. Главное, я тебе верю, – проворковала Запевалова, бросив на меня быстрый взгляд.

– И я тебе верю, Эдик, – тут же подхватила Лукьянчикова – предательница. И меня же ещё посмела обвинить:

– А тебе, Таня, стыдно, должно быть в своих друзьях сомневаться.

Как же злорадно посмотрел на меня Лопырёв! Наверное, в тот момент я окончательно для себя решила, что эту историю, от и до, он сочинил сам. Только вот зачем?

Ну а Лопырёв, получив всеобщее одобрение, вновь принялся за старую песню:

– Давайте отомстим Расходникову. А лучше вообще выживем его из нашего класса.

Поначалу Женька всё отмахивалась от этого нытья, мол, «руки марать об такое ничтожество не хочется». Но Лопырёв не унимался:

– Конечно, Волкова же лично тебе насолила, а этот козёл Расходников – только мне. Это называется дружба? Общие интересы? Плевать тебе на друзей!

– Э-эй! Ты давай попридержи-ка язык, а то сейчас договоришься! Ладно. Побеседуем с твоим бывшим дружком. Только раньше времени не радуйся. Пока только почву прощупаем, а там поглядим.