Нижний мир

— Ах да, степняки, — кивнула Гана. — С ними всё просто — они вдруг поняли, что мимо них постоянно возят что-то, что дорого стоит, что легко добыть, и что очень просто продать. И какой нормальный степняк будет сидеть и на это смотреть? Вот они и начали снимать пенки — понемногу так, вагон, изредка пара. Они же понимают, что если сильно обнаглеют, то их обязательно прижмут, а так, по чуть-чуть, власти не особенно шевелятся. Ну а отправителю это всё очень сильно не нравится, вот и решили попробовать отправлять с охраной. В первый раз отправили двоих — степняки забрали два вагона, а охранники пропали без следа. Теперь вот нас четверых отправляют. Лучше бы разобрались, каким образом степняки узнают расписание отгрузок и номера вагонов.

— То есть у нас не получится договориться со степняками, чтобы они другие вагоны потрошили? — уточнил я.

— Конечно, не получится, — усмехнулась Драгана. — У нас самый ценный груз, остальные вагоны в составе будут, скорее всего, с какой-нибудь ерундой вроде консервов или даже просто с овощами. Степняки же не идиоты, чтобы забирать квашеную капусту вместо дорогой выпивки. В общем, всем проверить и подготовить оружие. Кен, Лена — у вас против пуль что-нибудь есть?

— Есть, — ответил я, а Ленка молча кивнула.

— Хорошо. Если будете применять Силу, делайте это так, чтобы результат можно было списать на естественные причины.

— Например? — не поняла Ленка.

— Например, если кому-то в висок прилетит камень, то подумают, что он просто упал и ударился виском. А если его расплющит или разрежет на несколько частей, то будет ясно, что в вагоне ехали какие-то неправильные охранники. Так понятно?

— Понятно, — хором ответили мы.

— Расплющить мы всё равно вряд ли кого сможем, — добавила Ленка.

Весь последующий час мы чистили и смазывали оружие, набивали магазины и вообще готовились. Мне уже стало кристально ясно, что наши старшие подруги выбирали путь с максимальной вероятностью влипнуть в приключения. Правда, при отсутствии реальной опасности всё это сложно назвать настоящими приключениями, настоящие приключения, скорее всего, ждут нас в пещере.

— А кстати, совсем забыла — вы хазарский-то знаете? — спросила Драгана.

— В пределах школьного курса, но курс был расширенный, и преподавали нам хорошо, — ответил я. — О литературных стилях мы вряд ли сможем дискутировать, но на бытовые темы разговариваем уверенно и практически без акцента.

— На какие темы, например?

— Сколько стоит это платье? Есть ли такое же, но с серебряными пуговицами? Как пройти в библиотеку, или в трактир, или в… — я запнулся, прикидывая, куда ещё я мог бы захотеть пройти.

— В публичный дом, — подсказала Алина.

— Я не знаю, как будет публичный дом по-хазарски, — с сожалением развёл я руками.

— Фахшахлик, — улыбнулась Алина.

— Спасибо, Алина, теперь-то я не пропаду, — поблагодарил я её. — Ты настоящий друг.

Дальше мы сидели, просто болтая о разной ерунде. Внезапно Драгана насторожилась и, подойдя к дверному проёму, выглянула наружу.

— Семафор перекинули, — сказала она, возвращаясь на место. — Сейчас маневровый к нам подойдёт.

— Гана, ты явно с железной дорогой хорошо знакома, — заметил я. — Откуда такие познания?

— Работала в паровозной бригаде когда-то, — ответила она и засмеялась при виде моего удивлённого лица. — Да обычная история. Забавная, но не то чтобы очень. Был у меня дружок сердечный, социолог из нашего новгородского университета. Как мы с ним сошлись — тоже ещё та повесть, может, и расскажу как-нибудь. И был мой Филя слегка дурной — когда трезвый, такой тихий, культурный, весь такой, — она повертела рукой в воздухе, — научный. Зато когда пьяный, ему обязательно надо было кому-нибудь в морду дать. И вот как-то открыли им от княжества хорошее финансирование сразу по нескольким темам, ну они на радостях и решили это дело всей кафедрой отпраздновать. Выпили, конечно, ну и Филя там отличился — набил морду, и не кому-нибудь, а самому завкафедрой. То ли какая-то старая обида заиграла, то ли ещё что, он потом и сам не мог вспомнить, с чего его вдруг понесло. В общем, начальство стало думать, что с ним делать. Будь это обычное предприятие, выкинули бы его с волчьим билетом, да и дело с концом, но это же научная среда, тонкая душевная организация, у них такие грубые методы — это дурной тон. И тут как раз подвернулась подходящая тема от княжеской канцелярии, так что Филю вписали туда сразу и руководителем, и исполнителем, благословили и отправили становиться мучеником за науку. А тема называлась «Миграция идей и распределённые сообщества высокой связности».

— И что в этой теме не так? — полюбопытствовал я. — И о чём эта тема вообще?