Нижний Мир (СИ)

– Фух, в следующий раз попрошу без таких вот вывертов, трудно быть богом! – все тело горит, мышцы сокращаются, заставляя все тело трястись. Адреналин или что тут его замещает, постепенно улетучивается, оставляя всепроникающую слабость. Вот он – откат, падаю на камень, не в силах более держаться. Набрасываемые фламбергом эмоции срываются прочь, как только пальцы разжимают эфес, заставляя тот исчезнуть в глубинах инвентаря. Дышать становится труднее, но, все же, возможно, словно пробежал километр без подготовки, нет, двадцать километров, причем с рюкзаком, заполненным камнями, за спиной.

– Князь, Князь! – подбежали мои соратники, выказывая дежурную заботу: – Живой!

– Ага, а должно было быть по-другому? – ухмыляюсь, сплевывая реалистично скопившуюся в горле слизь: – Вот если бы Нищий научил своим трюкам, было бы проще, – кошусь с прищуром.

– Каким это трюкам? Таки, о чем вы тут имеете? – тот недоуменно посмотрел.

– Ага, таки ваша корова не каталась на лесапеде нашего Мойши, – пытаюсь передразнить.

– Лесапеде? – вновь недоуменный взгляд.

– А-а-а, проехали, не хочешь учить, не надо, сами с усами, – находя силы, встаю, ощущая, как мышцы уже налились свинцом, тут как-то быстро с этим, имею в виду ломку во всем теле после длительных тренировок.

Желаете воспользоваться массовым сбором?

Принять.

Внимание. На текущей территории в радиусе 20 шагов обнаружено:

Чешуя Падальщика – 168 единиц.

Коготь Падальщика – 249 единиц.

Кость Палача – 14 единиц.

Осколок Демонической Стали – 7 единиц.

Металл Нижнего Мира целую вечность впитывал в себя ненависть, злобу, ужас и страх. Оружие или доспехи, сотворенные из него, даже из Святого сделают Демона.

Прах Демона – 10 единиц.

Прах и Тлен, вот все, что останется после смерти даже от Демона.

Осколок Сущности Неизвестного – 4 единицы.

В этом осколке заключена частица сущности Неизвестного. Для идентификации требуется обладать недюжинными знаниями, но даже без них чувствуется источаемая аура.

– Князь, а вот их бы я не брал, – вдруг произнес Нищий именно в тот момент, когда я принялся вчитываться в описание осколков.

– Отчего?

– Дык ты ведь сам знаешь, не слабый разумом, али слабый?

– Слушай, ты загадками-то прекращай вещать, а то не пойму как-нить, да и натворю, чего не следует.

– Да какие тут загадки-то, вон как от них разит, будто бы в клоаку заглянул, да там жить и остался.

– Клоаку, а где это такое?

– А когда заглянешь, тады и сузнаешь.

– Точно напрашиваешься. От осколков действительно исходило чем-то, и я был уверен, что эта аура была уже знакома. Я попытался вспомнить, откуда оно, даже немного напрягшись. И в тот момент, когда пришло осознание, хватило мгновения, чтобы эти осколки сначала оказались у меня в руке, обнялись пламенем и лопнули, сдавленные со всей силой, какую я смог вложить в руку.

– Пральна, – улыбнулся Нищий.

– Спасибо за помощь, – не выдерживаю. Пора, пора колоть этого старичка. Все остальное благополучно оказалось у меня в инвентаре, ибо, чему не найду применения, выставлю на аукцион, глядишь, барышей подберу, ибо места тут заповедные, полагаю, экскурсий не водят.

– Князь, – вдруг очнулся Ждан: – А что с чертом-то делать?

– Каким чертом? – я опешил, оборачиваясь в сторону Ждана, стоящего возле алтаря.

– Так вот это, тут распятого, разделанного, аки порося. Живой еще, даже вроде бы очухивается.

– УБЕЙ! – вдруг взревел Нищий, и голос его изменился. Тот в миг оказался возле оцепеневшего Ждана: – Еще не очнулся! Князь! Принимай решение! Или сейчас убей или... или! Я медленно подошел к алтарю, с любопытством глядя на измененное поведение на себя не похожего Нищего.

“Что было не так в том, кто сейчас лежал на алтаре? Отчего так сильно испугался Нищий? Почему Ждан и Радислава стоят в оцепенении? Когда повысят пенсии в стране?”

Заглядываю за спины преградивших обзор соратников. Распластавшееся женское тело, изрядно изрезанное и имеющее вместо рук и ног от колен длинные щупальцевидные отростки. Плоские жгуты шевелятся, стягиваясь на животе и груди, голова запрокинута, лицо скрывается за длинными волосами, переплетающимися с отростками. Грудь внезапно поднялась, будто бы набрав воздуха, и десятки разных глаз открылись на щупальцах, уставившись на меня.

“Здравствуй, смертный, мы рады, что ты пришел к нам.

Мы рады, что ты хочешь быть с нами.

Мы рады, что ты желаешь быть нами.

Мы рады, что ты будешь с нами.

Мы рады быть тобой...”