Низкий голос любви

Дайте мне умереть.
Что вам от меня надо?
Утешать меня?
Сейчас говорит моя тревога, моя боль.
Да, говорит мой рот, но немое сердце.
Дайте мне умереть.

Ведущий немым движением руки приглашает собравшихся к скорбному молчанию. Колонна людей в трауре продвигается к прямоугольной открытой ране, которая зияет в земле и которой сейчас предстоит закрыться. Во исполнение желания усопшего каждый по очереди бросает что-нибудь в могилу: эбеновый портсигар, бутылочку коньяка, мобильник (включенный), солнечные очки, японскую фарфоровую чашку и лакированные палочки для еды, метроном. Убежавший от родителей ребенок поскальзывается на краю ямы и съезжает вниз, прямо на венок Из подношений умершему он выхватывает метроном, сдвигает с места маятник, который начинает отбивать ритм, хватает сотовый за антенну и барабанит по деревянной крышке гроба щебеча: «Алё, алё!»

Процессия все идет. Слышен тихий диалог:

– А Клер не пришла?

– Да нет, она здесь; это вроде бы она принесла скульптуру, то есть маску, вон там, у края могилы.

– Разве она не муляж туда бросила? А голос у нее все такой же низкий?

– Все ниже и ниже, насколько я знаю.

– И она ничего не делает, чтобы его исправить?

– Когда-нибудь она к этому придет.

На другом конце вереницы людей мраморщик и резчик по камню, опустив глаза, с серьезным видом внимают ведущему церемонии, который распекает их вполголоса. «Господа, произошло недоразумение. Вы внесли в счет 176 букв, но мы насчитали только 134. Вы посчитали слишком много слов. Что касается текста, еще раз напоминаю: нам нужно только самое главное – имя, дата рождения, дата смерти и следующая фраза: "Он пел свою жизнь. Он спел свою смерть". И точка. Ну так сколько это будет стоить?»

Дождь прошел. Пригревает солнце, вода испаряется с каменных плит. На расстоянии нескольких шагов стоящая под тисом женщина в серой замше наблюдает за сценой глазами цвета серой озерной воды. На кончиках ее ресниц дрожит слеза. Слеза готова упасть и затеряться, впитавшись в землю. Но сероглазая женщина подносит к щеке шейный платок желтого шелка, и он выпивает каплю горя. Мокрая земля источает терпкий запах, от нее поднимаются ниточки пара. Если бы усопшие покуривали вечную сигару, она искала бы взглядом ее красный огонек, успокаивающий путеводный фонарик, и он, петляя меж склепов, показал бы дорогу, по которой она могла бы прийти к мертвым, чтобы с ними побеседовать.

Артур ничего не заметил, он двигается дальше в медленно идущей цепочке людей. Дойдя до открытой могилы, он видит маску покойного – на помосте, в деревянном ящике. Он останавливается перед открытой могилой, не в силах отвести взгляда от стеклянных глаз маски. Наконец ему это удается, и он фокусирует взгляд на деревянной крышке гроба, в который заключено тело человека, пациента, доверившего ему некогда свои голосовые связки. Поблескивающее лаком дерево напомнило Артуру другой гроб – тот, в который положили его отца. Тогда Артур не знал, что такое смерть; он и теперь этого не знает. Знакомый голос нарушил глубокую задумчивость.

– Летуаль, сколько лет, сколько зим!

Артур полуобернулся и встретил доброжелательный взгляд блестящих глаз Сержа Максанса, который протягивает ему руку в перчатке. Вечность. Артур глядит на эту обоюдоострую руку, протянутую бывшим преподавателем и наставником на краю могилы, и колеблется.

– Позвоните мне, пообедаем как-нибудь вместе?

Максанс подкрепляет свое предложение полуулыбкой. Артур не может решиться. Люди в траурной очереди проявляют признаки нетерпения. Максанс берет Артура под руку и отводит в сторону. Тот не противится твердости старшего друга, склонившегося к нему, чтобы пробормотать интимным шепотом сквозь густые усы: «Прошлое осталось в прошлом: кончено, забыто и похоронено. Теперь-то вы твердо стоите на ногах, и я этим горжусь». Наступает молчание, Летуаль мямлит ответ. Словно подталкиваемый дующим в спину ветром неловкости, он направляется к могиле своего отца. В эту минуту в воротах показывается силуэт мотоциклиста. Артур не сразу замечает, что это женщина. Куртка серой кожи сужается в талии и расширяется на бедрах. Прямая спина, гордая осанка, угловатый силуэт притягивают внимание Артура словно магнит, хотя он не видит лица. Мотоцикл взрыкивает, тявкает, набирает скорость. Силуэт женщины-кентавра растворяется в шуме улицы, оставив только нетерпеливое беспокойство и защемившее сердце. Она исчезла, ну и ладно, общаться с женщинами у него нет больше желания… желания делать первый шаг.

Отказавшись от идеи посетить могилу отца, он ускоряет шаг и направляется к выходу. Подходит к своему кабриолету старинной модели. Черепаховая кошка расселась прямо на капоте. Артур вспоминает междометия «кыш!», «брысь!», бьет в ладоши, топает каблуком, хлопает по капоту, ударом ноги опрокидывает железную мусорную урну. Все впустую – напрасные усилия. И тогда кошка потягивается и спрыгивает на землю.