Низость

- Господа подельники! - Обратился к коллегам бригадир. - Перед нами акт, а на него положим факт. Излагаю задачу текущего момента. Обоим вам предстоит провести тотальную проверку последствий всех договоров. Об?екты люди, вещи, деньги. Пути и цели. Ясно, черт возьми? - Он, как кот, зажмурился от удовольствия. - Я составлю карту об?ективных закономерностей времени, план-карту ситуаций. И карту психологии клиента. Вперед, орлы! Дальше будет интересней! Пируэты ждут нас впереди.

Царила пошлая истома. Легкие наркотики, вино и ритмы аранжировки, стянутые в фразу срывающейся в рыдание мелодией, уводили мысль к подножию инстинкта. Полумрак зала, вспышки красно-синих-фиолетовых огней в причудливом хаосе оттенков янтаря и аромат духов грациозных и неверных женщин ваяли образы и стили поведения изнывающих по подвигам изысканных мужчин. Потребность в них удовлетворялась игрой в рулетку, где ставились на кон чужие деньги. В ней чудодействовал и Миша Шаров. В дымке грешного амвона за столиком с портвейновым вином и винегретом сидел Козлодоев в затрапезном пиджачке и протыкал глазами Таню. Та безотчетно слушала его, не в силах выпутаться из вязи завораживающих фраз. Более того, она утопала в океане сладких звуков. Смысл слов не доходил до ее сознания, доходил смысл губ, произносящих их. Смысл ваяли звуки, жесты, а протыкающий глаз отслеживал рельеф эмоционального накала жертвы.

Аскольд Васильевич умело вел игру согласных. А жестом обожал стакан, как некое божественное сокровище, возбуждая аллегорические фантазии с таинственным желанием оказаться быть испитым до конца.

- Не правда ль, в пустоте стакана застыла томная мольба. Как в тающей свече. - Нес он вдохновенный бред. - Символы отчаянья, как ужас сновидений, витают демоном сомнений над бренной плотью с жаждой греха. Чтобы вызвать искушение и в нем, в его греховной сути, как в сладкой неге, утонуть. Растаять, раствориться и не быть. Уйти и стать недосягаемой звездой над суетой пустых желаний. Светить не сострадательным светилом в прекрасном одиночестве своем. Как грустен столп миротворенья, что отражает взгляд звезды! Пленительный и нежный, закутанный в вуаль ресниц.

Козлодоев нащупал в кармане чинарик и затолкал его мохнатой мордой в пламя свечки. Козлодоев свирепел. Эмоциональный пейзаж не вытанцовывался. Эвересты прятались за гранью. Он решительно схватил бутылку и опрокинул содержимое вовнутрь. Подскочил со стула, грохнул бутылку о край стола, отчего та разбилась, оставив в руке разбойничье острие и пустился с ним в замысловатый пляс. Это была эклектика из янычарских выпадов с советским переплясом. Таня цепенела. Наконец, она поднялась и под изумленные взгляды балдеющих снобов закружилась цыганочкой вокруг духовного бомжа. Зрачки расширились, кровь закипала. Еще немного и мастер заорал: "Еще портвейн!" Номер удался. Толпа рукоплескала. Герои опустились на свои места. Портвейн подал согнувшийся прислуга.

- Налить вина! - потребовала Таня.

Она жадно глотала из козлодоевского стакана и кричала: "Пропади все пропадом! Живем лишь только раз!" Проницательный бригадир отметил крутую стенку Эвереста. Он поднялся и пошел прочь.

- Что, господа-лазутчики узнали? - открыл очередное совещание Аскольд Васильевич.

Отпихивая друг друга, инженер и мастер декораций наперегонки составили доклад.

Никто из подопечных фирмы, вопреки начальных представлений, убитым не был. Обычные инфаркты да инсульты. Депрессии да кризы. Кто-то умер, а кто-то в психдиспансере застрял. Тотальным было опекунство. С переоформлением квартир на имя фирмы. Из лучших побуждений составлялся ассортимент лекарств и блюд. И обновлялся интерьер квартир. Велись сладчайшие беседы. Секли людей ножницы психологической анемии и беспощадной реальности, взявшей курс на истребление иждивенческих настроений, то есть того, что раньше называлось ожиданием обусловленного долга. Миша Шаров четко следовал в форваторе реформ. Правила предельно просты. Моральные долги отменены и вводится порядок страха.

Страх за себя, работу, дом, квартиру, сбережения, учебу, перспективу. СТРАХ! Напрасен труд веков, что создавал фундамент благородства, долга, чести. Используй страх - и человек твой раб. Естественно, без чести и достоинства. А если уж они остались, то слабым выход - суицид. А проще уж инфаркт.

Вот ситуационная модель. Раскрыл все карты Козлодоев. Инертен русский человек. Инерция заносит в крайность. То все отнять для обобщенья, то расхватать кто сколько может. А в крайностях всегда война. Война за перегибы или против. И дело в том, что в широком поле нет столпов, за которые возможно было б ухватиться. Единственный критерий есть - не выпасть из толпы охваченных азартом дела, гонки. Смертельная тоска и пустота в сердцах. Холодное желанье - воевать. Но в стае быть! Не знают люди смысла накоплений. Машины, дачи, все на ветер! И находиться в ужасе за жизнь. Не видя даже в жизни смысла. Осмыслив жизнь борьбой за жизнь.

- Скажи нам, Нелипович, что имитирует в России жизнь? Или кукла не знает, что отражать она должна?