Низший 10

Через десяток минут гусеницы закончили с набиванием тел, увеличившись чуть ли не вдвое, и лениво двинулись обратно вверху по склону. Одновременно с этим к ним навстречу уже двигались еще три тройки гусениц, направляясь по тому же маршруту.

Мясо. И вода. Жратва и питье. Вот только тут не гусеницы жрут. Тут налицо какой-то конвейер по доставке жратвы. Кормят свое потомство? А разве сами гусеницы не являются потомством?

– Убить всех. – скомандовал я, выпрямляясь. – Но тихо.

Всех опередил Каппа, что, явно только и ждал возможности вдоволь помахать огромным тесаком, что временно заменял ему сберегаемый любимый меч. Перемахнув одним прыжком канал, едва не раздавив труп, приземлившись на краю кучи костей, мечник рванулся вперед и одним взмахом разрезал первую троицу, вскрыв их переполненные тухлой человечиной тела. Бегущий следом желтый экз Рэка запнулся и рухнул в воду. Приземлившись на его поясницу, я прыгнул дальше и еще до прибытия на тот берег успел всадить десяток игл в торопящихся к решетке водоносов, заставив их притормозить. Больше делать ничего не пришлось – вошедший во вкус Каппа живенько нашинковал насекомых, для верности раздавив дергающиеся ломтики стальными подошвами.

С лязгом опустив ногу экза в миллиметре от сморщенных недостоинств ошарашенного гоблина, я поднял забрало и ласково спросил:

– Как ты, сука?

Вместо ответа гоблин вдруг подался вперед, раздирая кожу о камни и смачно приложился губами к моей ноге, принявшись покрывать ее поцелуями, в промежутках причитая:

– Спасители! Спасители! Умоляю! Помогите бежать! Я не хочу… не хочу… СУКА-А-А-А! Я не ХОЧУ УМИРАТЬ! Не хочу! Трахни меня, но спаси! Трахни и быстро убей – тоже сойдет! Только не бросайте так! Только не так подыхать! Не так! Как он мучился… бедный Срульваджо… он так любил горячую кашу со сметанкой… а сметанку ох и трудно достать… но он старался…

– Срульваджо? – переспросила Кассандра, нависнув над полусъеденным тухляком. – Горячая каша со сметанкой?

– Вколи ему чего-нить успокоительного. – приказал я. – И пихни таблетку слезы. Каппа! И ты… подводник…

– Не освоился еще, командир, – повинился вылезший из потока грязный желтый экз, сжимая клешню и дробя вытащенный из воды череп. – Споткнулся… дерьмо…

– Освоишься. – буркнул я. – Скиньте шинкованных гусениц в поток. Залейте водой их кровь. Затем распотрошите этого сраного Сруля…

– Срульваджо. – поправил меня жирный гоблин и охнул, когда ему в жопу воткнули сразу два шприца.

– … и залейте его жижей оставшуюся кровь гусениц. – добавил я. – Эти твари должны иметь хорошее обоняние. Так пусть не учуют пролитую кровь предыдущих… носильщиков мяса.

– Есть! А наш запах?

– Для них мы пахнем как еда. – мрачно произнес я, пытаясь подсчитать, сколько черепов я вижу.

Бортовая система услужливо помогла, назвав цифру в сто тридцать восемь. Ровно столько черепов компьютер засек вокруг – лежащих на виду и полускрытых костями. А сколько еще в воде? Сколько полностью под костями или разбиты на мелкие куски?

– Грязь. – заметил Тигр, сидящий с подругой на валунах. – Нам…

– Не пачкайтесь. – качнул я головой внутри шлема Шила. – И ближе не суйтесь – ваш запах другой.

– Мы не гоблины. – кивнула тигрица. – И не трусливые свиньи. – кошка брезгливо глянула на исцарапанного блаженно улыбающегося жирного гоблина. – Как он так отожрался при их всеобщем недостатке жратвы?

– Хороший вопрос, боец, – кивнул я. – Прямо хороший вопрос…

– Лид! – добравшийся почти до самых решеток Каппа замер, повернулся ко мне с поднятым забралом.

– Ну?

– Слышал?

– Слышал чт… – я осекся и замер, вслушиваясь в слабое хриплое знакомое эхо, донесшееся от шлема Каппы. – Ни хрена себе… это…

– Голос Джоранн. – подтвердил мечник и захлопнул забрало. – Бубнит что-то вроде «как слышите меня?» … рыжая дает о себе знать. И сигнал добил до нас… а у меня в шлеме закреплен…

– Системный передатчик. – закончил я за него. – Работающий только при условии системного присутствия в этой области. Живее, Каппа. Забрызгай там все кровью и свали от решетки нахрен.

– Есть.

Остановившись рядом с чуть ли не пускающим слюни гоблином, принявшимся правой рукой лениво теребить свой отросток, сколупывая с него застарелую грязь, а левой поглаживать себя по бедру, я зажал его нос меж стальных пальцев и резко повернул.

– А-А-А-А-А-А!

Затуманенные наркотой и успокоительным глаза прояснились, хлынул поток слез.

– Не надо! Не надо! Я мирный! Мирный! А вы герои, да?

– Рассказывай. – велел я. – Нахрена вы здесь?

– Похитили нас…

– Кто?

– Непримиримые. А ведь мы были друзьями! – с обидой заметил безымянный гоблин и покосился на вязкую лужу на том месте, где минуту назад лежал уже разодранный и взорвавшийся труп Срульваджо. – Мы были друзьями! Они приносили нам еды. Много вкусной еды! Кашу со сметанкой…

– Непримиримые?

– Да! Мы ведь пастухи на дальнем кордоне – совсем-совсем рядом с границей! Но там такая хорошая трава… для овечек самое то. А ведь если ты с добротой к овечкам – так и они к тебе так же со всей лаской и любовью. – гоблин покрепче сдавил свой отросток. – Овечки они ведь такие нежные и…