Низший 10

Шум снаружи – дождь. Там льет как из ведра, непромокаемый тент палатки содрогается от падающих на него потоков воды. Под нами сухо, а это говорит о том, что палатку ставил не абы кто. Тут поработал знающий гоблин. Я бы не справился лучше – учитывая, что мы лежим на одеялах, что постелены на очищенную от камней землю. Сухую землю.

Оценив заплаты на теле, я окончательно откинул одеяло и глянул на ноги. Удивленно хмыкнул – от колен и ниже ноги закрыты чем-то вроде затвердевшей пены, оставившей открытыми темные от кровоподтёков пальцы и пятки. На груди умиротворенно попискивает незнакомая мне аптечка в красно-белую полоску – и аптечка крупная, с такой не повоюешь. Согнув ноги и ощупав странные напыления, убедился, что они достаточно жесткие, при этом сохраняют некую упругость.

Попробую…

Медленно поднявшись, я чуть постоял, упираясь башкой в стучащий по макушке тент. Шагнул. Еще раз.

– Ладно… – удовлетворенно проворчал я, наклоняясь над своей кучей барахла и поднимая с ее вершины упаковку новых трусов – само собой, черного цвета. Там же обнаружился комплект темно-серой одежды – ветровка на липучках и с капюшоном, просторные штаны, а к этому всему обувь, что заставила меня рассмеяться – шлепки! Сраные шлепки, что так памятны по гоблинской Окраине. Я почти скучаю по тем веселым, беззаботным и таким простым денькам. Какой уже раз ко мне приходит ностальгия? Так вперед, гоблин, – дорогу назад ты знаешь.

Одевшись, впихнув ноги в шлепки, я вышел наружу, натянув на голову капюшон. У входа я остановился, оглядываясь. Неба не видно. Все затянуто сплошным слоем серых облаков, оттуда низвергаются потоки воды, перед входом в палатку сплошное грязевое месиво, что клокочет по ту сторону аккуратных отводных канав. Палаток несколько. Мы на плоской вершине пологого холма, за нами теряющаяся в тумане полусфера наблюдения. Почернелая багги и покосившаяся платформа приткнулись у подножия холма, под натянутым между ними тентом горит зелено-синий газовый костер, облизывая большой котел. Там же знакомые очертания медблоков, еще в шаге светят сквозь туман витрины торгматов.

Первым, кто меня заметил и тут же шагнул навстречу, был Баск. Это тут же заставило меня задать вопрос:

– Где Каппа?

Зная натуру мечника, Каппа бы никому не позволил занять место у моей палатки без веской на то причины.

– Жив. – успокаивающе кивнул бледный Баск.

– Ты сам?

– То чертово копье… мне показалось, что меня зажарило. Хотя думаю, едва-едва пробило защиту. Что-то вроде электрического гарпуна… огромной мощности. Мы забрали его, лежит в трофеях на платформе. Все укрыто от дождя.

– Что с Каппой?

– Вон в той палатке. Спит. Да все, кто выжил, спят. Система обколола по самые брови. И меня в том числе. Я сам вызвался дежурить.

– Я вижу только четыре палатки…

– Ага. Командир…

– Говори.

– Весь личный состав – двадцать четыре гоблина.

С шумом выдохнув сквозь стиснутые зубы, я кивнул:

– Огорчай дальше.

– Из них девять в критическом состоянии. Это по словам системы. Она их обколола, заклеила культи, впихнула в тела зонды от аптечек, кому-то временно заменила порванные органы, которых тупо нет здесь в наличии – в полевой медицине. Система предложила эвакуировать их – наружу, с прямой доставкой на базу. Знаешь, командир… система стала просто невероятно вежливой и… чуть ли не услужливой, что ли… аж жуть берет, если честно.

– Отсылайте. – отреагировал я и, ежась от сырой прохлады, повернулся к висящей над нами полусфере, что едва проглядывалась сквозь туман.

– Погоди, командир!

– Ну?

– Система сообщила, что вместе с критично ранеными надо отослать и путеводных зверей. Всех. Причем их погрузить в отдельные контейнеры.

– Нет. – резко понизил я голос, как до этого сделал Баск.

– А что сказать ей?

– Я сам скажу. Потеряли мы их при ракетном обстреле.

– Понял. Я пытался расспросить систему, назвавшись твоим заместителем.

– Рисковый ты парень.

– Да я же не ради славы там или…

– Что удалось узнать?

– Система ниппель. Отсюда мы можем отослать наших бойцов. Подкрепления можно не ждать. Даже из нашего отряда, что сейчас на базе. Даже с путеводными зверьми сюда никого не пустят – которые при ракетном обстреле потерялись, ага… – улыбнулся Баск и отер пятерней мокрое лицо. – Вот ведь дождина… Мир Монстров жадно пьет. С чего такой ливень?

– Этот мир умирал от жажды. – пожал я плечами, снова удивившись силе обезболивающих. – Система ведь его, типа, не видела, переведя в консервацию. А сейчас, благодаря нам снова «увидев» мир, спохватилась, что природа здесь подыхает от жажды и срочно открыла водные потоки.

– Природа подыхает? Не люди?

– Да срать ей на гоблинов с пересохшими пастями, – хмыкнул я. – А вот березки и елочки жалко. И животных ей жалко.

– Дерьмо…

– Вернее – так она запрограммирована. Такова реальность системы, Баск. Есть еще новости?

– Да полно!

– Излагай.