Низший 2

Я представляю, насколько сейчас ему тяжело. И не могу не отметить его невероятную несгибаемую упертость. Шатаясь, он добрался до стены и, изредка придерживаясь за нее, тяжело и неспешно зашагал, чуть наклонившись вперед. Скрывающие лицо черные патлы, мощный торс, футболка частично скрывает чересчур тонкие руки, а широкие штанины серых брюк ноги. Следом идет Йорка, за ней мелко семенит Баск. А я замыкаю шествие, держась на пару шагов позади. Неопытный наблюдатель сочтет меня гоблином-одиночкой.

Мимо стоящей в проходе боевой группы прошли спокойно. Но внимательные взгляды я заметил. Как и то, что львиная их доля была обращена на мрачного высоченного орка. Никто не задал ни единого вопроса. А я так и не понял, зачем они стоят на входе в Дренажтаун. Я не забыл отметить болтающиеся на их шеях полумаски, а на головах или шлемах защитные очки. Ну и вооружение – на семерых три игстрела, семь шипастых дубин, пара щитов. Интересная обувь – тяжелые ботинки снабжены шипастыми стальными носками, верх и бока обуви прикрывает частая металлическая сетка.

Еще через десяток шагов недовольно зафыркала Йорка. В воздухе появился запах. Нет. Даже не запах, а пока что едва уловимый намек на нечто куда более серьезное. Нечто тяжелое и гнилостное. Орк тяжело пришлепнул пятерню к стене, накрыв ею улыбку веселого парня со всколоченными волосами, держащего в пальцах длинную пробирку с чем-то бурым. За его спиной девушка с фигурой, которую коротенький халатик не в силах скрыть. Раскрыв испуганно алый ротик, она поджала одну ножку и испуганно смотрит на зеленую лужу на полу. И надпись внизу ушибленной орком картины: «Мы очищаем!».

Ну да… запах все тяжелее. Можно не уточнять, что за бурая субстанция в пробирке веселого парня.

Дренажтаун – сюда стекается все дерьмо мира.

Кстати, об этом… о стоке…

Я задрал голову и следующие пятьдесят шагов проделал, изучая потолок. Потолок изогнулся и поднялся, исполинским куполом уходя ввысь. Синяя краска исчезла, сменившись привычным серебром потускневшей стали и трубами. Увидеть можно было только небольшую часть купола – остальное скрывали трубы.

Трубы, трубы, трубы, трубы… много, очень много разных труб выходило из потолка и тянулось вниз. Там наверху целый лес из горизонтальных, наклонных, вертикальных и причудливо изогнутых и переплетенных труб. Настоящий лабиринт с десятками светящихся точек. Часть точек медленно или быстро движется – в стороны, вверх, вниз. А вон две мелкие грозди огней стремительно проваливаются вниз. И вряд ли я ошибусь, если предположу, что это два больших лифта. Лифты мчались вдоль скудно освещенной изогнутой стены, и мне понадобилось несколько секунд на осознание простого факта – это не стена. Это бок толстенной трубы, достигающей в диаметре метров двадцать. Стальная обшивка покрыта следами многочисленных протечек. Именно в этой части трубного леса наиболее часто мерцают огоньки далекой сварки. Что за отважные бедолаги покачиваются на мокрых веревках над Дренажтауном? И чем они там дышат? Даже отсюда я отчетливо вижу среди труб серо-белую клубящуюся тушу громадной облачной тучи, с постоянством автомата изливающую вниз частую мелкую морось. Вряд ли этот дождик обладает целебными молодящими свойствами… от его капель не задымится ли кожа гоблинов?

И снова я вспомнил рассказ убитого старого орка: «Синий дождь с силой хлещет по опускающемуся дрону, дымится мокрая бетонка…» Здесь дождь вроде не синий. И на бетонку ни намека. Сплошная сталь вокруг. Старый орк еще говорил про умные зонты, напичканные датчиками. Теперь понятно, почему вспомнил его рассказ – сработала какая-то ассоциация. Ведь мы как раз проходим мимо неприметных синих торгспотов, снабженных рисунком прозрачного длинного плаща с большим капюшоном. Дождевики.

– Притормозим. – скомандовал я.

Поглощенная созерцанием картин и труб над головой группа среагировала не сразу, и я их не виню. Сам загляделся. Все же мы деревенщина. Потребуется еще какое-то время, чтобы привыкнуть и перестать замечать эти красоты.

– Надо купить! – с готовностью кивнула Йорка.

– Что там?

– Плащи от дерьма небесного. – ответил Баску орк и хрипло захохотал.

– А?

– Да что ты его слушаешь? – буркнула Йорка и бесцеремонно толкнула орка в плечо. – Двинься! Баск, над нами сотни труб и трубищ. Целый лабиринт с огоньками! И лифты! Там под небом лифты! Еще там огромное и какое-то нездоровое облако, и льет вниз почти настоящий дождь – мелкий-мелкий такой! Прямо непогода лютует!

«Непогода лютует…» – прозвучало в голове повтором, и я… провалился…

Почувствовал, как рука ударилась о стену, замер в перекошенной позе и через миг оказался совсем в другом месте.

«Вытянув руку, схватил за шею кареглазую златовласку в миниатюрном платье. Притиснул к окну, навалился всем телом. Охнув, златовласка повела плечами, избавляясь от бретелек, на пол мягко опустилось шелковое платье, сверху упал белоснежный кружевной лоскуток. Уцепив зубами за нежную мочку уха, лишенную сережки – не терплю этот хлам – слегка укусил.

– Ай! – острые коготки мстительно впились в плечи.