Низший 3

– Его мы убили – махнул я свободной рукой – Жри сраного болотника на здоровье. Ты может и людоед, но вот каннибалом назвать тебя не могу… Ты кто такой?

– Я Ми-и-икки…

– Угу… я не расист, но все же – расу не озвучишь? Я вот гоблин. Со мной еще орк, зомби и ворчливая гоблинша. А ты кто?

– Я Ми-и-икки…

Извернувшись, уволакивая в брюхе мертвеца, существо впихнуло жопу в узкую щель в стене – ранее полностью прикрытый пластиковыми щитами проход в заброшенный тоннель. Гюнти упоминал его. Ну как упоминал – говорил, что там дерьма по горло и туда никто никогда не ходит и что вроде как тоннель тянется довольно далеко, но заканчивается тупиком. Так говорили старожилы. И вот туда-то Микки жопу студенистую и втиснул, разом скрывшись наполовину.

– Спаси-и-и-ибо… – щупальца мигнули и погасли, пролом погрузился в черноту.

Кем бы ни был Микки, но он ушел. Вдвинувшись обратно за мусор, повернулся к своим и помахал ладонью, поощряя к беседе. Может все кроме меня знают, но просто забыли упомянуть?

– Вот дерьмо! – заявил Рэк – Что это кусок дерьма?!

– Лопнуть и сдохнуть… – едва слышно пробормотала Йорка, вцепившись в руку Баска – Вот просто сука лопнуть и сдохнуть! Что это? Взял и заглотнул…

– Он разговаривает – пожал плечами Баск, единственный из нас, кто многое слышал, но нихрена не видит – Кто это был?

– Понятия не имею – признался я – Йорка тебе опишет. Когда в себя придет.

Гоблинша подалась к зомби и забормотала. К другому уху Баска наклонился Рэк, что тоже постарался добавить сведений – преимущественно матерных. Самым мягким и самым информативным было «Сраный кусок сраного дерьмища».

Я же глядел на темную щель в стене. Глядел ли на меня оттуда Микки? Или же, развернувшись, поспешно улепетывал с тяжелой и вкусной добычей в брюхе?

Он разумен. Я не знаю какое у него мышление, но вот выражение эмоций прямо как у нас. Раздражение, радость, испуг…

– Двигаемся дальше – велел я – Про увиденное – никому ни слова.

– Да кто поверит? – буркнула Йорка – Бред на ножках!

– Все равно – ответил я – Молчок. Бред на ножках… точнее ведь и не скажешь… двигаем дальше, гоблины. Может найдем кого-нибудь обычного… и пришибем ублюдка…

Не считаю себя провидцем, но в этот раз все сбылось – нашли двоих обычных болотников. И пришибли ублюдков. А заодно поняли, что мы совсем близко. Эти двое – парень с девкой – лобызались в палатке. В темноте. Мы их услышали только благодаря нетерпеливому пьяному рыку парня и писку «красотки» боящейся, что некий Джош поймет, что ее нет и догадается… С помощью ножа и топора я с Рэком сделал так, чтобы парочке больше не пришлось бояться ревнивца Джоша.

А спустя еще тридцать метров мы наконец-то добрались до желаемой части основного коридора. Тут и затаились, осматриваясь, оценивая, изучая, а заодно перекусывая, меняя фильтры в масках, проходясь влажными дезинфицирующими салфетками в самых свербящих местах. Грязь Зловонки постепенно входила в нас. Но мы ожесточенно сопротивлялись – в отличии от давно сдавшихся и побуревших болотников с их харями испещренными зелеными прожилками вен.

Как раз трое таких стояли в верхней части широкого пластикового пандуса упирающегося в вибрирующую от прорывающегося наружу потока воздуха пластиковой же стены разрезанной частично зашнурованной щелью входа. Пандус спускался почти до густого месива нечистот, где переходил в длинный основательный мостик пересекающий весь коридор и упирающийся в еще одну пластиковую стену. Гадать о том что скрывалось за второй стеной не приходилось – на стенах и пластике были нарисованы веселые и грустные лица с пятачками вместо носа и свинячьими ушами. Под потолком давно не обновлявшаяся желтая надпись «Паму-Пока».

Чуть оглядевшись, убедившись, что трое болотников ничем путным не заняты, просто входная стража в замок великого и ужасного Понта Сердцееда, я принялся разглядывать стены внимательней. Похоже, тут каждый хоть раз да оставил свою метку – сотни разноцветных номеров обведенных кружочками и овалами, большая часть номеров жирно перечеркнуто, некоторые частично залиты красной краской. Имена – их тоже немало, и они тоже перечеркнуты и залиты. Это настенная хроника болотников. Причем перечисляющая не только имена и номера – еще она повествует о рангах и взаимоотношениях. Над некоторыми именами рисунки ножей и дубин, часть номеров разбито на пары и обведены милыми сердечками. Прямо за душу взяло…

Но все это обычная мазня.

А вот картина слева от входа на свиноферму Паму-Пока…

Стоило зацепиться за нее глазами – и сразу вспомнился бордель нимфы Копулы. На стене у входа на свиноферму имелась большая картина. И она очень походила на те, что были изображены на стенах дома удовольствия и боли нимфы Копулы.

Но тут тематика немного другая…