Низший 4

– Я лучше сам – помотал головой зомби – Представляю, чем они кормили бедолаг. И что с ними вытворяли… Суки! Знаешь, командир – ты великое дело сделал. И нас к нему примазал. Даже если мы прямо сейчас все разом сдохнем – нас не забудут. Ведь уничтожили Зловонку.

– И Клоаку – добавила Йорка.

– Клоака – так – отмахнулся Баск – Пугало туманное. Клоака сама уже медленно умирала – сколько бы Тролс протянул? Я тогда еще не видел, но судя по рассказам.

– Он жил на болеутоляющих и наркоте – согласился я – Внутри него давным-давно все разладилось.

– А вот Зловонка – продолжил Баск – Скольких она сгубила? Скольких перемолотила в фарш? Мы сделали великое дело.

– Нихрена! – буркнул я.

Глянул на удивленные глаза зомби и со вздохом спросил:

– Кто виноват в смерти свиньи? Свинопас что заколол, освежевал и нарубил несчастную свинью или покупатели, что пришли пораньше, чтобы выбрать себе самые лакомые и нежные кусочки?

– Ну…

– Кто виноват? – повторил я – Свинарь, что зарезал всего одну свинью и не собирался трогать других или же внезапно нагрянувший покупатель, что потребовал для себя не одну, а целых три пары нежных сисек и, скажем, семь синих глаз.

– Да понял я… спрос…

– Да – кивнул я – Гребаный спрос. Гребаный бизнес стремящийся удовлетворить все потребности – даже самые мерзкие. Вот вы так хвалите старую нимфу Копулу. Вы сами верите, что в ее борделе особо именитым клиентам откажут в подаче на ужин свиной отбивной? Верите, что в трактире Небесные Сиськи никогда не жарили эти самые гребаные сиськи и не подавали обрамленные грибочками?

– Короче – не виноват никто?

– Виноваты все. Дай время – и появится новая Зловонка. Нельзя решить проблему уничтожая свинофермы. Нужен более кардинальный метод. Но до тех пор, пока система поощряет страсть к пожиранию себе подобных, страсть к людоедству… оно никуда не денется. Пока мы здесь шагаем – где-то на темной улочке Дренажтауна новоявленный мясной дилер кутается в дождевик и наблюдает за тем, как его подручные разделывают над сточной решеткой пойманную дуру-девчонку или беспомощного старика. Мы пройдем еще пару километров – и мясо уже будет шкворчать в сковороде, а сидящий за столом ублюдок будет с нетерпением поглаживать вилки и облизывать сальные губы. А завтра мясной дилер – что успел стать богаче и найти еще пару подручных – уже получит заказ на вдвое большее количество мяса.

– Дерьмо – подытожила Йорка – Вот ты и обосрал все наши достижения, да, гоблин?

– Дерьмо – повторил Баск и, вздрогнув, торопливо заговорил – Постой! Постой! Что значит «система поощряет страсть к людоедству?». Ты о чем вообще? Да система убивает гребаных мясников! При нас же было. И задания на их головы выдает. Система ненавидит свинарей и людоедов!

– Ты слышал что-нибудь про серию громких арестов и системных расчленений после того как мы поймали и доставили на допрос того ублюдка вагоновожатого? – спросил я – А ты Йорка? Слышала?

– Да вроде нет – чуть замедлила шаг девушка – Нет. Точно нет. Но нам ведь не до этого было! Как будто ты дал время уши погреть в кляксах городских!

– Точно – поддержал ее зомби, но на его лице появилась глубокая задумчивость.

– Мы бы услышали – не согласился я – Когда арестовывают денежных и знаменитых – об этом радостно вопят все нищеброды. Убей гоблина или зомби – вспомнят разок и забудут. Убей полурослика при деньгах и положении – обсуждать будут неделю. А уж если богатого полурослика расчленит система за людоедство…

– Ну и жизнь у вас там! – подал голос Хван – Охренеть! Ладно я жрал человечину – выхода другого не было. Да я бы отказался – вторая голова сама бы все сделала. Но ведь вас там вроде кормят и поят – мне Баск рассказывал.

Я пожал плечами, Баск повторил мой жест и признал:

– Мы ничего такого не слышали. Странно…

– Что-то наверняка было – продолжил я – Крупные штрафы, блокировка банкомата, изъятия всех средств, зарезервированных капсул и прочее. Но система расчленять никого не стала – мягко пожурила и дала шанс исправиться. И так будет всегда. Если ты просто жрешь свинину – спрос с тебя небольшой. Ты ведь просто сраный потребитель. И плевать, что ты заказываешь на обед не просто мясную вырезку пожирней, а три пары девичьих сисек.

– Я бы тому ублюдку хрен вырвала и на сковороде пожарила! И ему бы скормила! – прошипела Йорка, врезав кулаком по стене трубы.

– Но даже не это главный показатель.

– А что тогда?

– Почему наше мясо до сих пор съедобно? – буднично спросил я.

– В смысле?

– В прямом. Оглянись. Мы тащим за собой страшного ублюдка – замешанная на дерьме помесь насекомого с гоблином.

– Вот спасибо! – обиженно донеслось сзади – Хотя и правда… но обидно!

– А дэвы? Их мясо даже Хван сожрать не стал – а он жрет протухшую падаль! Помнишь, как он рассказывал, что последних пауков доедал, когда их мясо уже стало таким мягким, что пенилось как кремовое мыло и само с чавканьем с костей слезало?

– Угх… помню…