Низший

Путник не ушел далеко – уселся в паре шагов от облюбованного нами крытого выступа. Опустился на корточки, подставил под задницу еще одну подставку, чуть сдвинул зонтик и затих, не обращая внимания на льющий дождь. Он смотрел только на бурлящую пенную воду, что переливалась через приподнятые края сточной решетки. Охотник за грязью? Дитя Харона, смотрителя кладбища.

Чуть сдвинувшись, оказался за спиной безразличного ко всему сборщика могильной земли. Устроившись поудобней, спросил:

– Кого ты ненавидишь?

– Отвали…

– Кого любишь?

– Отвали…

– Выпьешь? – в моей левой руке плеснула бутылка компота – Глотнешь? – а в другой мелькнула серая таблетка.

– Выпью. Проглочу.

Я молча протянул дары и отвернулся, не забыв забросить в рот и разжевать четвертушку мемваса. И долго смотрел на льющую с края навеса воду, зябко кутаясь в дождевик. В голове всплыло воспоминание о такой теплой и уютной постели, что всего в десятке минут ходьбы отсюда. Поднять бойцов, направить к борделю – нимфа не откажет в гостеприимстве, она заинтересована в нас. Мудрая старуха с дырой в голове хитра и терпелива…

Я остался на месте, неподвижно лежа на едва теплом с этого краю металле. Заговорить больше не пытался, но за меня это сделал старик с огоньками:

– Я был великим!

– Верю.

– Я убивал! Сражался! Однажды разорвал серого плукса голыми руками! Я орк!

– Верю…

– Но жизнь дерьмо…

– Кого ты ненавидишь?

– Пауков!

– Почему?

– Ссут на нас! Паучьи твари ссут на нас! Ты видишь трубы наверху? То их земля стальная. С обрывов ссут на нас! Кем возомнили себя?

Чуть подвинувшись, глянул на далекое стальное небо, на переплетения труб.

Ну да. Тут даже гадать не надо – сборщик грязи прав на сто процентов. Кто из мужиков откажется пустить струю в бездну с огоньками? Все равно ведь там вечные осадки. Что изменят добавленные к дождю поллитра-литр паучьей мочи? Гоблины и не заметят. А заметят – да плевать!

– Кого ты любишь?

– Харона! Отец, заступник… хранитель голов и хребтов… он велик! Он добр! Я ответил, гоблин?

– Ты ответил, хтоник.

– Отвали.

И я послушно отвалил, сдвинувшись на пару метров в сторону. Приткнувшись к стене, замер. Гудящий ветер вырывался из стены, трепал полу дождевика, гоняя по блестящей поверхности крупные капли небесной мочи.

Гудел ветер. Гудели мои расслабленные мышцы, жадно всасывающие из крови питательные вещества и воду, взамен отдавая продукты разложения. Мое тело уже поняло – долбанутый хозяин покоя не даст, долгих передышек не будет, поэтому надо бросать на восстановление все силы.

Сквозь прозрачный пластик рукава я бросил взгляд на левое предплечье, оценив, оглядел и правую руку, сжал и разжал кулаки, повел запястьями. Уже никто не сможет сказать, что раньше эти руки принадлежали старику. Пигментные пятна исчезли вместе с дряблостью. Отвисающая на локтях и трицепсах кожа подтянулась. Руки подросли в объеме на пару сантиметров, обрели жесткость, под кожей пробежали синие нити вен. Хват пальцев усилился в несколько раз. Левый локоть… про него я больше и не вспоминал. Ноги скрыты выстиранными едкой химией штанами, что уже потеряли всякий цвет. Но под материей – жилистые крепкие ноги способные на многое. Я сделал это – привел арендованный у системы комплект конечностей в надлежащее состояние. И наконец-то обрел доверие к рукам и ногам, уверившись – в опасный момент они не подведут.

Регулярные беспощадные упражнения, выполнение рабочих и боевых заданий – все это сделало нас сильнее.

Но…

Этого мало. Ничтожно мало.

За последние дни мне довелось увидеть несколько долбанных гоблинов двигающихся так, что любому опытному бойцу мгновенно становится ясно – эти гоблины сдерживают быстроту и скорость своих движений. И не только это. Они сдерживают и силу, нарочито мягко касаясь предметов и живых существ. Ведь одно неловкое резкое движение – и что-то хрустнет.

Во время одной из последних посиделок в Веселом Плуксе я заметил, как хохочущий детина-орк в боевой экипировке сжал пластиковый кувшин чуть сильнее требуемого – и в потолок ударил фонтан бульона. Кувшин не просто треснул – его сплющило, один из острых краев глубоко вспорол палец, брызнула кровь. А если этот орк зажмет в своей лапе чью-то ладонь и сожмет ее покрепче?

Синеглазый ублюдок с вкрадчивым голосом и разумом змеи – он тоже сдерживал свои движения.

Обалденно готовящий рыбу мулат-повар Элл. Он выглядел абсолютно нормально, но я почувствовал – он не показывает и десятой доли возможностей своего тела.

Зеленоглазка способная двигаться с умопомрачительной силой и оставлять глубокие борозды на стальной ткани мира.

Пара безликих фигур в дождевиках разок прошедших мимо, буквально проскользнувших в нескольких шагах. Им было плевать на нас, даже не глянули. Но мы с Рэком что-то ощутили, проводили спешащих незнакомцев долгим взглядом. Йорка с Баском ничего не почувствовали. Даже внимания не обратили. А вот меня и орка зацепило.

Система помогает как может, вкалывая нам усиливающие коктейли, мы сами прилагали немало усилий, но я еще недоволен темпом. Надо как-то ускориться…