Низший

– А… да какой это город. Верхний квартал. И там своих гоблинов и орков хватает. Не в рации дело, бро. А в том откуда ты. Мы вот с окраины. А они городские. Денежки наши любит, а нас самих – нет. Обдерут до последнего сола – и выпроваживают. И хрен переночуешь за нормальную цену! Проходы к капсулам блокированы – типа защита. Им платишь два сола с рыла. Еще за саму капсулу сол. Сколько всего за ночь? Три сола! Так что лучше туда и не суйся. Живи себе здесь спокойно. И с выпивкой осторожно! У Роба-Роба тоже сильно не расходись – как поймут, что ты уже хороший, так сразу подсядут к тебе, разведут на выпивку, а там и на приключение дурное. На утро проснешься гоблином. Тупым и нищим гоблином. И снова – без обид.

– Ага. Приключение дурное… Вроде твоего? Сходить в Дренажтаун?

– Ага. Крутим, крутим колеса, отрабатываем норму! – чуть отвлекшись на работу, снова заговорили.

За интересной беседой время летит незаметно. Чувствую себя работником конвейерной ленты на старом заводе с уже ни на что не обращающим внимания начальством. Стой себе и трепись с соседом по станку. Всем плевать, пока конвейерная лента вертится.

– А Дренажтаун – просто огромный и мерзкий промышленный квартал. Первичный фильтр у них.

– Фильтр чего?

– Так все стоки ж окрестные к ним сходятся, через решетки их проходят. И только потом уже жижа дальше бежит.

– Наши стоки? Туалеты и прочее?

– И наши. Трубами туда гонятся.

– А еще чьи стоки?

– Да всякие. Крути давай рукоять.

– Спасибо. Так чьи стоки?

– Да кто его? Спроси у эльфов!

– Это типа поговорка?

– Ага. Не слыхал еще?

– Не.

– Еще наслушаешься всякого про эльфов. Никто их не видел, но все о них говорят.

– Так может и нет их? И с чего вообще – эльфы? Другой расы не нашлось?

– Так ведь они кто?

– Кто?

– Высшая раса! Разве нет?

– Что-то такое на ум приходит – признался я и взялся за седьмую рукоять.

– И я что-то такое знаю. Высшая бессмертная раса. Мы то не такие, верно? Мы смертные.

– Ясно. Так Дренажтаун это квартал? Города?

– Ну. Верхний квартал города Мутноводье. Хотя будь моя воля я бы назвал их сраный вонючий городок Вселенским Дерьмосборником! Знал бы ты как там воняет! Особенно в Дренажтауне… без масок никто не ходит. И город дурацкий – вертикальной постройки. Небоскреб здоровенный. Сверху льется жижа, но чем ниже – тем она жижа жиже… круто сказал, да? А потом уже не жижа, а водичка чистейшая. И всем там заправляют полурослики. Так само собой. Они трудяги хоть куда. И деловые. Слушай… одиннадцатый…а давай о бабах, а?

– То есть…

– Ну да! Вот тебе какие больше нравятся? Если спросишь меня – то само собой рыженькие! Они, во-первых, чистюли, во-вторых, в них загадка есть, в-третьих… ты кожу их трогал? Вот трогал? Повезло хоть раз тебе, гоблин? Чтобы до кожи природной рыжухи дотронуться… эх! Ну а в-четвертых…

Я удивленно и даже завороженно слушал разошедшегося соседа. А тот заливался соловьем… Не остановить! Слушал не только я – до парня на шестой рукояти тоже долетали обрывки восторженной оды посвященным рыжеволосым красоткам, и он то и дело подбегал ближе ко мне и слушал. Возвращался, крутил рукоять. Снова слушал. Я его понимал – не каждый день встретишь человека столь неистово влюбленного в от природы рыжеволосых девушек. И ведь столько он тонкостей знал… мне б такое даже в голову не пришло. И нордические они, и особенно ласковые и трепетные в грозовую погоду…

Я не заметил, как пролетело время. И стряхнул с себя гипнотическое оцепенение только при виде подошедшего унылого мужика со впалой грудью обтянутой грязной майкой.

– Сме-е-ена – протянул мужик.

Дождавшись двойной желтой вспышки и гудка, с облегчением покинул рабочее место. Обменялся рукопожатием со знатоком рыженьких, кивнул соседу с шестой рукояти и попрощался. Им то еще крутить и крутить – у них РНП. Они орки, а не гоблины.

Что с финансами? И что с правой рукой?

Рука болела. Скоро обед. Кстати, как я узнал сегодня по пути на работу – как звучит! По пути на работу… – узнал, что твой обед никуда от тебя не уйдет, если занят. Свое тройное питание и питье ты будешь получать до тех пор, пока не превратишься в червя или не умрешь. Пока есть хотя бы одна конечность – тебя кормят. В долг, но кормят.

И если я после обеда вздремну, то, проснувшись, познаю все муки закостеневших воющих мышц спины, живота и правой руки. Да и плечо болит правое. Легко отделалась только бесполезная левая рука. Чертов локоть…