Низший

Грязный гоблин ссыт на небесах и смывает с хари зеленую кровь. Все это льется на зонтик изящно ступающей в высоких гэта красивой гейши спешащей по мрачным улицам Дренажтауна; проходит сквозь пальцы цедящих вонючую жижу хтоников выискивающих почву для могил кладбища Шартрез; оседает взвесью на линзах защитных очков усталой сукки вышедшей из Гнойки в надежде соблазнить видом увядшей голой красоты в прозрачном дождевике какого-нибудь работяг; падает на голую спину пытающего ползти плачущего червя, что сегодня лишился последней конечности…

Что не так с этим гребанным миром?

Или все так? Может это со мной что-то не так раз я считаю это неправильным, тогда как остальные просто живут и принимают это как должное?

Может мне стоить прекратить думать о судьбе мира пока сижу на мокром стальном унитазе, подпирая подбородок окровавленным кулаком, глядя свысока на город под ногами?

Отмоюсь лучше хорошенько и погляжу чем героев Клоаки и Зловонки собрались потчевать пауки за ужином…

Глава четвертая

– Здесь супер! Супер! – обжигаясь, шипя через слово, обливаясь зеленой слюной, заявила мне Йорка, заодно оросив щеку сидящего рядом Баском сложной смесью из съеденного ей только что основного блюда и многочисленнейших закусок.

За спиной неугомонной напарницы громоздилась целая куча непонятных свертков и сверточков, упакованных так бережно, что не угадать содержимое.

– Жить надо здесь! – припечатала Йорка, с огромным трудом проглотив содержимое набитого рта. На секунду мне показалось, что я буквально вижу прокатывающийся по ее мокрому от испарины раздувшемуся горлу комок – Лопнуть и сдохнуть! Они живут как трахнутые короли! Они тут жируют! Жируют! Вот она жизнь!

Неспеша прожевав, я хмыкнул и нацепил на вилку крохотный кусочек особо привлекшего меня угощения – доедал пятую солидную порцию и собирался попросить еще. По лицу обильно стекал пот, нос терзали ароматы, горло горело от невероятно острой еды, глаза жгло, а в ушах что-то потрескивало. Как сейчас себя чувствовал желудок я не знал – его завалило едой, и он обреченно затих как раздавленный, медленно истекая желудочным соком. Несварения я не боялся. Я гоблин. Переварю.

– Я восхищаюсь этими многолапыми суками! – не могла уняться Йорка, подвигая к себе огромное блюдо, но смотря при этом через плечо – проверяя, не сперли ли накупленное. Разумное наследство Окраины…

В столовой помимо нас насыщалось не меньше пятнадцати пауков. Усталые, вернее измотанные, а еще вернее – истраханные непосильной работой – они, уперев локти в столы, неспешно, но жадно жрали, а их мрачные лица говорили о многом. И в том числе о главном – не давайте повод. Ведь мы настолько задолбались, что дай малейший повод – и огребете по полной.

Поэтому я ничуть не удивился, когда из-за ближайшего столика поднялось два дюжих и временно неполнолапых паука, которые, грозно разведя руки и будто специально косолапя, шагнули к нам, нацелившись на Йорку – пославшую в пространство восхищенное «суки многолапые». От стены отлип худощавый и неприметный парнишка, местный служитель, успевший организовать для нас немалое. Но он не успел подскочить к решившим разобраться паукам – Рэк приподнял от стола оскаленную и перепачканную зеленым харю, смерил шагающих презрительным взглядом и злобно захрипел:

– Что такое, сучки? Обидели слова нашей подружки, и вы решили устроить тут бабью потасовку? А свой сучий маникюр подровнять не забыли, дешевки? – в лапе орка опасно сверкнуло лезвие ножа – один из наших страшно выглядящих свиноколов – Губки подмазали? Ну, суки обидчивые?! Че замерли? Шагай сюда, хрень небесная! Кишки выпущу, с-сук-ки!

Пауки явно были не прочь смахнуться на кулаках. Можно и коленом по зубам. И головой о полированный метал столешницы. Были готовы и предложить такое и получить в ответ. Но только-только поевшим пузом на острую сталь…

– Нож убери – предложил паук постарше.

– Нахрен свалите и не мешайте гостье восхищаться – столь же спокойно предложил я и легко выдержал оценивающий взгляд.

– А если я тебе предложу ответить за слова своей сучки? Один на один? – голос явно не привыкшего сдавать назад паука зазвенел металлом. Жиденько так. Будто струя мочи звенит по тонкому листу жести.

– А если я предложу тебе прямо сейчас отрезать себе язык, засунуть его себе в задницу и, ритмично дергая жирной жопой, уйти танцующей походкой в небо, пообещав, что не стану догонять и ломать тебе долбаный хребет? Разве не щедро с моей стороны?

– Ты кто млять такой? Я Фрез Варщик! Паук!

– Обычный гоблин – лениво ответил я, опуская глаза к остывающей еде – Свали, упырок. Ты ведь вроде в паре мест даже похож на мужика. Если не станешь цепляться к бабьим словам – станешь похож еще сильнее. Подумай.

– Сейчас я схожу за лапами – усмехнулся паук – Оденусь, застегну все карабины и липучки. Прихвачу свой любимый и отменно наточенный трахальщик гоблинов и вернусь. Ты подожди, гоблин насрать мне как там твое сраное имя.