Низший

Это вообще единственное, чем этот старый чернокожий хмырь занимался с утра до потемок, иссушенной ящерицей сидя у границы тени и тьмы на полуразрушенной крыше умирающей высотки. Никто не знал сколько ему лет. И сколько лет его потрепанной электронной книге. И сколько книг он успел прочесть за свою жизнь. Но все знали, что за день Грин может прочитать целую книгу, а сидит он тут уже лет пять. Изредка отрываясь от чтения, Грин приглядывал за небольшим огородом и курятником, что были расположены тут же на крыше, в трех шагах от его старого тента и примитивного коллектора дождевой воды, снабженного не самым лучшим очистительным блоком. Под тентом продавленный матрас, почти пустая и всегда раскрытая брезентовая сумка с пожитками и заштопанный плащ. Над тентом закреплено несколько панелей солнечных батарей. Вот и все хозяйство…

Чего уж точно никто не знал – так откуда взялся улыбчивый чернокожий старик, что однажды прибыл на лодке старой ныряльщицы Хлои – на следующий год она нырнула и больше не вернулась, о чем лично я жалел. Она была неплохой. Действительно неплохой. Прямо как старый Грин, что знал целую кучу потрясающих историй. И рассказывал их так умело, что порой и непонятно было – пересказывает прочитанное или же это все случалось с ним самим. Рассказывал охотно, рассказывал безвозмездно. И не забывал после завершения очередной истории спросить нас пацанят какую поучительную мысль извлекли мы из услышанного. Мы знали – самый смышленый ответчик не останется без награды. Без вкусной хрусткой награды – будь то сладкая луковица, морковка или дайкон. Поэтому мы, сидя полукругом перед стариком, вовсю напрягали свои туповатые головы, стараясь дать действительно умный ответ – ответ стоящий морковки. Мы старались. Но не торопились – у каждого был только один шанс. Одна попытка. И полученную награду победитель должен был съесть тут же. Никаких откладываний на потом. Никаких дележек с менее удачливыми друзьями. Съешь сам, парень! Съешь сам! – так говорил старик, стуча черным узловатым пальцем мне по лбу – Съешь сам! Жри!

И я жрал. Я быстро научился не рваться в первые ряды и после каждого чужого ответа внимательно вглядываться в почти непроницаемое лицо старого Грина. Я быстро понял, что не стоит спешить с ответом, даже если кажется, что ты точно знаешь лучший вариант. Это далеко не всегда так – Грин не задавал простых вопросов. Все они были с подвохом. Хотя в самом начале, когда мы только-только начали привыкать к появившемуся старику, он начинал с простых историй и простых вопросов. Ответы находились легко, и я частенько хрустел сладким овощем.

Какую главную глупость совершил волк, что сожрал шестерых козлят?

Волк оставил в живых свидетеля – гребаного крохотулю седьмого козленка. И тот волка сдал.

Почему нельзя было верить доброму улыбчивому королю?

Потому что он король – а королям верить нельзя. Никогда.

В чем вина болтливого карлика Румпельштильцхена? В чертовой болтливости. Заткни пасть, карлик! И молчи!

Но это были легкие вопросы. И легкие награды. Чем старше мы становились, тем сложней становились вопросы и тем тяжелее давалась награда.

А затем старый улыбчивый книгочей Грин убил Кохла – вечного пьяного пузатого громадину, что некогда был лучшим ныряльщиком, но потом спился, каждый день метелил жену, а однажды убил свою старшую дочь – всем говорили, что она упала с лестницы и разбила голову о ступень. Мы даже видели это будто нарочито размазанное пятно. А затем я услышал, как женщины тихо говорят, что Кохл убил дочь после того, как она отказалась раздвинуть перед ним ляжки. Так и сказали. Но продолжали улыбаться проходящему мимо Кохлу. А еще через год, орущий во всю глотку Кохл выволок на крышу вторую свою дочь и начал срывать с нее одежду и орать, что он их кормит, он им хозяин и они будут делать так, как он велит. Тут все и случилось. Старый Грин просто внезапно очутился за спиной громилы, быстро взмахнул рукой и отошел. Кохл вздрогнул, недоуменно оглянулся, шлепнул себя ладонью по шее, будто давя комара. И… сделав пару неверных шагов, вдруг упал на колени и с размаху брякнулся лбом в бетон. Больше Кохл не встал. Пришедшие мужики, стыдливо пряча лица от старика книгочея, с трудом распрямили труп и уволокли вниз. А я с тех пор слушал истории Грина с двойным вниманием и до звона в голове напрягал мозги, чтобы дать правильный ответ…

Почему уродливая принцесса лучше прекрасной нищенки? Потому что принцесса – золотой билет в элиту. Держись крепче за сиськи – и взлетай ракетой! Самый приятный путь в верхние слои атмосферы…

Почему мы улыбаемся проходящему мимо убийце и насильнику? Потому что боимся…

Выйдя из медблока, я чуть постоял, давая время исчезающему воспоминанию оставить хоть какой-то осадок на стенках моих опустошенных чертогов памяти.