Низший

Я терпеливо ждал. Не ради того, чтобы взбесить жирного еще сильнее. Ради Йорки – чтобы она полностью опустошила свои ментальные гнойники, чтобы выплеснула с криком всю черноту, что скопилась в душе. Хуже нет, когда человек тащит и тащит на себе груз скопившихся негативных эмоций. Этот сдерживаемый негатив – он душит. А я хочу, чтобы Йорка дышала полной грудью.

– Сука! Сука! Сука! Подохни, отсос! Сдохни!

С сипом набрав в грудь воздуха, Джонни резко качнулся вперед. На нем повисла истошно завизжавшая подруга?

– Нет, Джонни! Нет! Матерь смотрит! Смотрит! Жди!

С огромным трудом ей удалось не остановить, но задержать. Джонни продолжал двигаться вперед, за шажок преодолевая сантиметров пятнадцать. Эту гору пропитанного черной злобой жира словами уже не остановить. Если не Йорку и не меня – он начнет месить союзников. В первую очередь достанется мужеподобной мымре, что уже пришла в себя после удара в живот и тихонько блеяла с пола:

– Покажи им, Джонни. Покажи! Бей их! Бей! Топчи!

– Заткнись, сука! – бросила ей висящая на руке Джонни девка и мымре достался еще один удар – на этот раз пинок в челюсть. Та успела отшатнуться, но ее все же зацепило. Клацнули зубы, она взвыла, схватилась за рот – наверняка прокусила язык. А это очень больно.

Над нами пронеслась сфера. Схватив продолжающую кричать напарницу за плечо, потащил за собой. Та сопротивлялась. Зло зарычав, дернул сильнее – дисциплина пока ужасная в личном составе. Обернувшись, состроил перепуганное лицо – челюсть отвисла, лицо перекошено, глаза расширены, плечи чуть напряжены – так будто я жду удара и уже инстинктивно сжался. Мой спектакль обязательно будет замечен. Вернее, уже замечен. Но замечен не сознанием жирдяя и его подручных – а их подсознанием. Сейчас в их голове щелкнуло и заверещало – эти гоблины нас боятся, эти гоблины нас боятся! Они бегут! За ними!

Свернув, рывком затащил Йорку за угол коридора. Сделал несколько быстрых шагов. Глянул на потолок. Подтащив напарницу к себе, толкнул дальше:

– Съежься и беги до следующего угла. Там жди!

Из покинутого коридора по бычьи заревели:

– Убью-ю-ю!..

– А ты? – только сейчас очнулась она, все еще стискивая кулак и запалено дыша.

– Делай! – лязгнул я голос, отворачиваясь – Беги! Не оборачивайся!

Топот ног дал понять – напарница подчинилась. Сунув правую руку под перевязь левой руки, нащупал, сжал пальцы, сделал шаг вперед и в сторону, коротко полоснул по раздутой шее. Еще полшага в сторону, пропуская мимо несущегося Джонни. Следующий удар достался уже не ему, а подталкивающей его девке. Туда же – по шеи. Только тянуться пришлось чуть сильнее. Не глядя на пробежавшую мимо парочку, прижался к стене. Едва из-за угла показалась мымра, сильно толкнул кулаком в лоб, заставив откинуть голову. И чирканул по открывшейся шее. Поспешно отскочив – дрожащие ноги чудом удержали – прижался к противоположной стене коридора. Выждал, когда она, еще ничего не понимающая, сделает неверный шаг. Вытер о ее спину убившую ее вещь и перешел на неуклюжий пока бег, промчавшись мимо начавших оседать на залитый кровью пол Джонни и симпатичной девки. Три метра. Убрать под перевязь бросающийся в глаза предмет. Десять метров. Двадцать. Угол. Улыбнувшись стоящей у стены Йорке, толкнул ее в плечо:

– Пошли.

– А…

– Проблема решена.

– Как решена?! Где они… где они, Оди? Что ты им сказал? И я дура – наорала всякой хрени. Он теперь точно нам жизни не даст. Слушай… давай уйдем, а? Прямо сегодня – в Мутноводье! Слышала, что в Дренажтауне можно исчезнуть. Да Джонни и не пойдет нас искать – он же жирный и ленивый. А здесь его кормушка. Слушай… Оди! Оди! Чего ты молчишь? Вот я дура, а… подставила нас, да? Совсем плохо? Где они? Подножку им поставил? Быстрей до клукса, Оди, я помогу бежать. Прости меня, прости… просто вырвалось…

– Стоп машина! – велел я.

– Но… я правда не хотела… но когда увидела его харю… когда вспомнила…

– Стоп!

– Хорошо…

– Огляди меня. Что видишь? Смотри хорошенько – остановившись, медленно повернулся на триста шестьдесят градусов – Что видишь?

– Уродливого гоблина – буркнула Йорка, проводя ладонью по лицу – Уф… тут есть полусфера… повезло…

– Больше ничего не видишь?

– Нет… а что я должна увидеть?

– Да ничего – улыбнулся я – Пошли.

Чисто сработал и не заляпался предательски яркой кровью. А темнеет она хоть и быстро, но, к сожалению, не так быстро, как порой хотелось бы. За пятна машинной смазки или грязи не сойдет.

– Что ты сделал?

Вот это уже разумный вопрос. Пришла в себя напарница. И поняла – что-то тут не так. За ними гнались. Она по приказу лидера забежала за угол. А через пару минут нарисовался лидер и сообщил – все в порядке, погони больше нет.

– Разобрался с ними раз и навсегда – ответил я коротко и приподнял чуть левую руку – Вот этим.

– Матерь Божья… – ахнула разом побелевшая Йорка.

Я следил за ее реакцией. Отшатнется? Нет. Наоборот. Схватила меня за здоровую руку и потащила за собой, пытаясь перейти на бег.

– Ты что? Зачем?! Нет… они мрази, конечно. Твари! Многим жизнь сломали. Но… прямо… прямо…

– Да.

– Этим?

– Ага.