Низший

– Озеро как озеро. Но надо видеть, насколько оно ухоженно, лид. Берега выложены каменными плитками, дно, по ходу, тоже. Чтобы меньше воды куда не надо уходило. Почти на каждой плитке какой-нибудь узор – не озеро, а шедевр долбаный. Сколько ж труда туда вбухано… Они прямо молятся воде.

– Они молятся всему. Что еще?

– Водоросли убраны и сложены в кучи. – снова заговорила кошка – Чистили недавно, водоросли еще мокрые. На дороге следы многоногого монстра. Но там еще следы двух человек – потом они исчезли. Или тварь их сожрала, или они уселись на нее и укатили.

– Инструменты сложены под навесиком. Рядом пара сеток и раколовок. Рыба в озере есть. Карпы. Жирные.

– Несколько рыбин больше метра в длину! Матерые! Прикормленные – подплыли вплотную. Так и хотелось сцапать…

– Каналы в идеальном состоянии. Заслонки из камня. Все очень аккуратно. Все под постоянным приглядом.

– Две заслонки подняты. Вода уходит в ту сторону. – кошка указала направление лапой, подумав, добавила: – В сторону каких-то деревьев. Молодая рощица. Что-то лиственное.

– Воды в озере маловато. Да и водный поток какой-то дерганный – то слабеет до ручейка, то начинает бить с двойной силой.

– Продуманно и хозяйственно. – подытожил я. – Та же ситуация, что и с полями. Интересное здесь место… А вот гоблины вроде обыкновенные…

– Обычные. – подтвердил Каппа, захлопывая забрало. – И старые. Захватить?

– Не трогать. – сказал я, глядя на увеличенное изображение двух направляющихся к нам гоблинов.

Старики. Босые старперы. Белые майки, сероватые штаны. Между булок втиснуты велосипеды, босые ноги достаточно споро давят на педали. Одеты не по погоде. Но холода явно не чувствуют – из-за обуревающих их страха, напряжения и обреченности. Все это с легкостью читается на их морщинистых лицах. А разделись, чтобы показать – при них нет ничего, кроме их старческих мослов, затянутых в потертые кожаные мешки.

– Подранить? – деловито спросил Тигр.

– Зачем? – буркнул я. – Эти не убегут и от улитки. Шагаем навстречу. Это явно парламентеры…

Когда между нами осталось всего ничего расстояния, старики остановились, слезли с велосипедных сидений, аккуратно выдвинули подножки и запарковали транспорт на обочине. Выйдя на середину дороги, начали медленно опускаться на колени, держа руки на виду.

– Зачем на колени вставать, старперы? – прогрохотал я сквозь внешние динамики. – Подъем. И начинайте говорить.

– Герои! Добро пожаловать! – сипло произнес самый высокий из стариков. – Добро пожаловать и не убивайте наш народ! Умоляем! Мы все умоляем вас! Мы не монстры! Мы люди!

– Не монстры? – повторил я. – С чего ты решил, что мы герои, старик? Может, мы просто заблудились…

– Впервые за долгие-долгие годы зажегся изумрудный маяк на центральной площади нашего города.

– Впервые за долгие-долгие годы зажглись красные фонари на Бордельной улице. – вставил второй с косоватой улыбкой. – К-хм… но там теперича уже не трахаются. Мы тама кой-чего из овощей посадили на крышах и улицах…

– И эти фонари зажигаются не просто так? – поинтересовался я, отметив, что стариков ничуть не удивил внешний вид тигров. Думаю, не удивит их и Хван. Что особенно тревожно – на экзоскелеты старики тоже поглядывали без удивления. Это даже не тревожно – это хреново.

– При нашей жизни не загорались ни разу. А по преданиям, что передают из уст в уста…

– Из уст в уста. – повторил я, скривившись как от горькой ягоды. Рука ткнулась в сталь бедра, в попытке нащупать на привычном месте таблетки. Подумавшие, что я тянусь за оружие, старики вздрогнули, прикрыли глаза, руки рефлекторно прижались к телам. Готовятся к смерти. Тяжко вздохнул, я переборол желание закинуться отравой и повторил: – Из уст в уста?

– Ах да… предания гласят, что эти фонари загорались в момент прибытия в наш мир героев и не потухали до тех пор, пока они не покидали этих земель или же… к-хм…

– Или не погибали. – кивнул я. – Будь проще, старик. И ты тоже. Про фонари понял. Они загорелись?

– О да. В каждом из городов.

– А городов у вас?

– Два. – вернулся в беседу первый старик. – Два города на все земли. Один город наш. Сейчас он называется Приветливый. Как назывался раньше не знаем. Но ведаем, что был он переименован.

– Ага…

– Наш мир суров. Прости, не знаю твоего имени. Наш мир суров к нам, незнакомец.

– Я Оди.

– Оди… я Клератус. А моего старого друга зовут Аплак. Мы крестьяне. Родились ими, живем ими.

– Обычные гоблины.

– Кто? Мы… мы люди, герой Оди. Обычные люди, что привыкли от зари до заката трудиться в поте лица. Среди нас нет героев. Все мы крестьяне по большей части. Есть пара врачей-самоучек, найдется несколько сапожников и портных. Без ремесла никуда… сам понимаешь – все делаем сами.

– Старик… зачем ты рассказываешь мне всю эту чушь?

– Я лишь хочу сказать – мы не монстры! Мы обычные люди! Да, среди нас есть те, кому не посчастливилось – они обращены волей Матери в зверолюдов или инсектаров…

– Инсектары? – переспросил я. – Насекомоподобные?

– Да… их судьба особо страшна…

– И что? – равнодушно спросил я.