Низший

Объявить большую часть мира запретной для гоблинов. Пусть там обитают лишь звери.

Запретить практику обращения в призмов. В жопу эту хрень! Натворил дел? Выстрел в затылок! Один единственный! Чтобы не тратить боеприпасы на всякую мразь. Хотя лучше топором по шее. Никаких тюрем, где насильникам и психопатам-убийцам будут остаток их жизней подавать бесплатные обеды и выдавать чистое постельное белье. Выстрел в башку – и проблема решена.

Собрав реальную силу, набрав влияние, я смогу спуститься под землю и выжечь всю эту гномью мразь вместе с их ублюдочными ритуалами.

Я многое что могу сделать, если прямо сейчас начну планировать свой отход обратно на базу. И хрен мне кто помешает – найду способ отказаться от задания и вернуться в безопасность. Найду!

Но…

Башня…

Башня…

Почему мне вернули, считай, все, кроме памяти? Эти неведомые мне ублюдки настолько самоуверенны? Или же я, обычное ничтожество, пушечное мясо, просто возомнил себя кем-то особенным, хотя никогда таковым не являлся?

А?

Башня… там все ответы…

Башня…

– Дерьмо. – прошептал я, скользя пальцами по леденящему металлу.

Мне почудилось, что внутри контейнера кто-то холодно усмехнулся.

– Дерьмо… – повторил я, не отрывая глаз от черного квадратика сенсора.

Подняв лапу, я прижал палец и замер. Зеленая вспышка, легкий мелодичный звон… и с шипением створки контейнера разошлись, открывая мне свое содержимое.

Чуть приподняв подбородок, я задумчиво взглянул в узкое черное забрало. Замерев в вертикальном ложементе, боевой экзоскелет смотрел на меня с отчетливо ощущаемым презрением. Руки из стали и композитных материалов прижаты к бокам, в откинутым с левой стороны корпуса лючке приглашающе мигает желтый огонек – прикоснись, и начнется недолгая процедура опознания. Мигай зеленый – экз открыт для знакомств любому. Мигай красный – экз намертво заблокирован.

Но первым делом я взялся не за экз. Нет. Присев, я вытащил из дополнительного отделения – их тут немало – небольшой стальной контейнер с поразительной надписью «личные вещи».

Ага… особо не заморачивались, да? Нет бы назвать «наследие Оди» … хотя вряд ли раньше меня звали именно так.

Прижав палец к сенсору, дождался разрешающего писка и откинул крышку. Заглянув внутрь, посидел с полминуты, вороша содержимое, снова замер удивленно и, не выдержав, задрав голову, рассмеялся в голос.

– Вот дерьмо…

Внутри контейнера было всего. И ничего. Черный свитер, черные штаны, белье и черные ботинки. Револьвер с тремя стрелянными гильзами и двумя патронами в каморах. А на самом дне ящика лежало четыре закупоренные консервные банки от уже знакомой компании Бункерснаб – говяжья тушенка две штуки, компот сливовый одна штука и печень трески одна штука. Под банками сложенный пополам пожелтелый листок с удивительно искусно, мрачно и красиво одновременно изображенной высокой и чуть накренившейся темной Башней. Дверь в основании Башни представляла собой белый прямоугольник со стоящим в нем мужским темным силуэтом.

Больше ничего в ящике не было.

– Вашу же мать, ублюдки, – прошептал я, выпрямляясь. – И на что же это вы мне, суки, тут намекаете? А?! Что это вы мне тут, суки, пытаетесь такое донести?! ВОТ ДЕРЬМО!

– Лид! Все в порядке?!

– Да… да, Рокс… все в порядке. – выдохнул я. – Все в порядке… Да нет… мало ли, откуда эти банки. И сколько им лет. Эта фирма могла работать задолго до появления этого гребаного мирка…

– Лид… точно все в порядке? Ого… вот это я понимаю охрененная машина. – закашлялся чуть высунувшийся из-под теплого тента Рокс, наткнувшись взглядом на замершую в контейнере Гадюку – Аж смертью дохнуло… Как ты там, Оди?

– Как проверить, сколько лет тушенке, если не указан срок годности?

Не удивившись такому вопросу, механик показал мне нож, а другую руку требовательно протянул:

– Вскроем да поймем. Хотя бы приблизительно. Открыть?

– Давай.

– Какую банку?

– Все.

– Я помогу! – подскочил Стив, потирая лапы. – Я спец! Реально спец по всем этим чертовым консервам! Есть там свои детали. Погоди, Рокс. Не вскрывая.

Заграбастав банки, пару раз прервавшись, чтобы облизать восхищенным взглядом экзоскелет, зверолюд внимательно оглядел все этикетки, понюхал, лизнул металл, поколупал ногтем и уверенно заявил:

– Можно даже не вскрывать. Уверен, что там точно не свежак – даже по консервным меркам – но жрать еще, наверное, можно. Бункерснаб такую химию туда пихает, что, считай, это не консервы, а бальзамированные останки коровы. Хотя все же лучше не рисковать. Объяснить не могу – говорю же, тут тонкостей дохрена, начиная от размера этикетки, цвета чернил и даже эмблем и циферок… – но я бы сказал, что банки отправились сурверам в доставке лет так сорок или тридцать пять назад.

– Не раньше?

– Ну нет. Видел я раритеты – они совсем другие. Говорю же – сорок, может, тридцать лет. Потом снова чуть по-другому стало – с виду банки такие же почти, неискушенный даже не просечет, а вот я на раз разницу определяю.

– Ладно. – кивнул я. – Ладно… ладно… Я ваш сучий насмешливый намек понял. Прямо вот понял… ладно…

– Лид… ты точно в порядке?