Низвергнутый

— Вот скажите мне у вас была какая–то смертельная болезнь, или у кого–то из членов вашей семьи?

— Ну как бы да. Мне месяц назад пересадили сердце, но оно не прижилось, а денег на повторную операцию, а тем более орган даже выращенный не было. Врачи и вовсе разводили руками.

— Но вы сейчас здесь и не похоже, что вы не здоровы.

— Вот и я не верю, все как будто не взаправду — прижав руку к груди он затих.

Простояв так с полминуты с закрытыми глазами вслушиваясь в работу сердца как бы проверяя действительно ли все с ним в порядке он открыл глаза.

— Что именно?

— Да последний месяц жизни я плохо помню, и это уж точно не списать на плохую работу сердца. А вчера словно вообще вырвали из памяти, да еще и эти странности…

— Какие именно? — всполошился я, чуя что вот оно.

— Да хотя бы записка, обнаруженная утром на столе. Где моим почерком написано, что я здоров, и должен пройти обследование чтобы в этом убедиться. И знаете что? я действительно здоров, ну еще и эти чеки…

— Какие чеки?

— Ну за покупки! В записке сказано, чтобы я все что останется вернул в магазин.

— А что именно это было?

— Ну спальник, горелка и прочая ерунда для походов. Ножи, Блочный лук с сотней стрел, сигнальный пистолет, огниво и ящик питательных батончиков, фильтр для очистки воды. Странно не так ли? Я ведь в жизни не то, что не интересовался походами, но и не был в них. А еще и этот лук, который куда–то пропал… Надеюсь я никого не подстрелил… Я бы принял это за розыгрыш, если бы оплата не проходила через фейс–айди.

— Я в таком же замешательстве, как и вы. Но уверяю что вы никого не подстрелили! — и уже для себя добавляю. По крайне мене не из этого мира.

— Я вот тоже думаю, что не способен хоть кому ни будь навредить! — с облегчением выдохнул он.

— Еще какие–то странности есть?

— Ну как бы есть… А вы кем работаете? — как бы между прочим поинтересовался он.

Поняв, что похоже наткнулся на что–то важное и не совсем законное попытался сохранить спокойствие чтобы не спугнуть.

— Я инвалид бездельник, и у меня схожие с вами проблемы. Так что там у вас? Обещаю, что никому не расскажу!

— Таблетки, шприцы, пластыри… — покраснев выдал он.

— А поподробней можно?

— Да я и сам не знаю, практически все использованные, но их такое количество словно стадо слонов хотели обезвредить!

— А что за лекарства?

— Обезболивающее… Но я не могу понять, зачем оно мне могло понадобиться! Большинство и вовсе очень сильное, без рецепта их не достать!

— А у вас случайно нет данных, или догадок, где вы их брали?

Спрашивал я не из любопытства, а из–за предчувствия, что и мне они понадобиться. Ведь не зря вчера из всевозможных советов, он сказал именно о обезболивающем.

— Увы нет, хотя скорей к счастью.

— Ну что спасибо за компанию давайте коммуникатор я оплачу.

Поняв, что сейчас лучше свалить побыстрее пока он не насел на меня с вопросами, на которые у меня попросту нет времени. Спрятавшись за лотком с мороженым, и дождался пока он уйдет.

Значит, когда имелось в виду что у меня заберут часть души, это не было преувеличение или желание нагнать пафоса. Или все же было? Ведь вот оно доказательство что парень жив, может конечно какой–то кусочек души, у него и был забран, или только воспоминания обо всем связанном с бездной. Или стерта только память так как никаких отличий или странностей если закрыть глаза на его рассказ я в нем не увидел.

Вроде бы ничего знакомство с бездной страшного это в себе не несет, вот оно доказательство только что взлетело в небо. Здоров и вполне себе одушевлен, по крайне мере не пустой сосуд уж точно. Другой вопрос что он ничего не помнит, про бездну ну наверное оно только к лучшему. После всего выявленного мне интересно только одно. Когда бездна приходит за тобой и заберет твою душу. То каким ты оказываешься там?

Таким же обрубком, как и вторая половина оставшееся тут, помня лишь последний месяц жизни, когда и происходило взаимодействие с бездной. Или помнишь все? И вообще какие еще способы попадания туда есть? Слишком много вопросов, ответы на которые хотелось бы знать. Но лучше все же не знать, ведь чем больше ты знаешь о бездне, тем быстрее она придет.

Вот почему перед окончательным попаданием в бездну он не сообщил мне про степень своей осведомленности?

Ведь это очень важно, знать сколько у тебя есть времени. Но если плясать от худшего, то представим, что он был так же осведомлен, как и я. И он из его же рассказа плохо помнит последний месяц жизни… Как–то хреново осознавать, что у меня остался лишь месяц.

Главное, что я знаю, как себе помочь, и этого мне хватит. Только вот если помогу, то одна моя половина будет жить и дальше счастливо, а другая станет гнить в том мире. Какие–то перспективы прямо противоположные. Но чего уже волноваться, если итог будет один, и разница лишь в том, успею ли! Что станет ответом, будет ли я оставшиеся на земле счастливо жить, или гнить в могиле.