Низвержение духов Тьмы. Духовные подосновы внешнего мира

Но это неудобно. Представьте себе, как было бы удобно поставить себе цель и думать, что ее можно непосредственно достичь, делая то, что содержится в понятии цели. В жизни человек должен делать как раз противоположное. И это, естественно, неудобно. Но вписаться в реальность и в жизнь — вот что является задачей нашего времени и то, чем мы должны в узком смысле слова наполнить себя. И это необходимо как в отношении великих задач, так и повседневных. И если не внять этому, невозможно понимание своего времени — будут делать противоположное тому, что надо. В наше время совершенно не догадываются, насколько мы абстрагировались, насколько все у нас сделалось бесконечно абстрактным, ибо все хотят подвести под определенный шаблон. Но реальность нельзя втиснуть в шаблоны, реальность постигается в ее метаморфозе. Наша голова, «позвонок» нашей головы, это преобразованный позвонок спинного мозга, но при этом оба выглядят совершенно по–разному. Разрешите привести вам один пример из практической жизни. Представьте себе: в каком-нибудь институте есть преподаватель, который защищает мнение, противоречащее всем моим взглядам или взглядам моих однокурсников. Естественно, я не пожалею сил, чтобы доказать: преподаватель преподает что-то неправильное, — не пожалею труда, ибо так диктует мой долг, чтобы доказать, что он не прав, то есть, говоря грубо, мелет чушь. Такова одна сторона вопроса.

Допустим, случилось так, что этот преподаватель по какой-то причине переведен на административную работу (такое могло быть и в виде дисциплинарного взыскания). Что же тогда мне делать? Естественно, возражать против его перевода на другую должность или дисциплинарного взыскания, но оставаться противником его теорий, пока они преподавались в гуманитарном учреждении. Пока речь идет о теоретическом плане, возможна теоретическая баталия. Но эта баталия прекращается или даже превращается в самозащиту, если дело идет о каком-то внешнем учреждении. И надо знать, что было бы предосудительно из чувства враждебности каким-то образом соучаствовать в упомянутом дисциплинарном взыскании. А теперь представим себе, что названный преподаватель читал бы курс политэкономии или политики и был призван на государственную службу и решался бы вопрос, иметь ли его на государственной службе или нет. Как вести себя в таком случае? Естественно так, чтобы как можно быстрее убрать его с этой должности, так как его теории в этом случае становятся практически вредоносными.

В практической жизни дело всегда сводится к тому, чтобы жить в реальности, в непосредственной живой реальности, и не давать господствовать своим понятиям. А в жизни понятий дело сводится как раз к тому, чтобы как можно более четко рассматривать свои понятия. Я привел вам этот пример, чтобы пояснить, в чем разница между поведением в действительности и ориентированием в своих понятиях. Кто не делает таких различий, тот не сможет справиться с задачами ближайшего будущего. Такой неразличающий человек в лучшем случае может быть вильсонианцем, но не тем, кто способен справиться с задачами ближайшего времени или считаться с ними. В этом-то все дело: точно взвешивать то, что живет в действительности, и то, что может быть убедительным в мире понятий.

И воспитатель юношества особенно должен считаться с такими вещами. В наше время будущего воспитателя нагружают разными инструкциями по поводу того, как надо воспитывать и как надо преподавать. В ближайшем будущем это утратит свое значение. И наоборот, станет важным знать природу человека в ее различных внешних проявлениях, быть тонким психологом, истинным знатоком душ. Так как отношения между воспитателем и воспитанником должны быть аналогом ясновидения. Даже если воспитатель не полностью это осознает и ясновидение живет в его душе только подспудно, но должно быть так, что он инстинктивно, из своего педагогического призвания создает прямо-таки пророческий образ того, что он хотел бы сделать из своего воспитанника. И тогда произойдет одна поразительная вещь, как бы странно это сегодня ни звучало: воспитатель будущего будет часто видеть во сне своих воспитанников, так как пророчества проявляются во сне. Образы, которые мы видим во сне, коренятся в том, что мы не привыкли соотносить сновидение с будущим; мы отбрасываем реминисценции прошлого, как сбрасывают одежду. А то, что живет во сне, указывает, собственно, на будущее. Положение вещей таково, что внутренняя жизнь именно у воспитателя юношества должна быть преобразована. Это очень важно. А поскольку в той или иной степени все люди, за немногими исключениями, имеют юношескую предрасположенность к образному мышлению, то указанное мной — понимание кармических взаимосвязей среди людей — должно быть чем-то общезначимым. Необыкновенно много зависит от того, чтобы это стало общепринятым знанием.