Низвержение (СИ)

На моё плечо легла тощая рука. Я небрежным движением сбросил её и медленно развернулся, готовясь сразу атаковать без предупреждения. Передо мной стоял оборванец мерзкой наружности — НПС, его лицо было в шрамах, прическа а-ля “Тарас Бульба”, рыжая и свисающая на одну сторону, бегающие туда-сюда глаза, нарывы по всему телу, как у больного чумой, тощее телосложение и пятнадцатый уровень. Позади него, на удалении пары метров, стояли два более массивных мордоворота того же левела с деревянными дубинами наперевес, отличались эти двое только большими размерами, оба под два метра, один лысый, с короткой щетиной, другой волосатый, с бородой, но с бельмом на пол глаза. Оба стояли в шароварах из мешковины на голое тело. Обуви из этой компашки не было ни у кого, только тот, который ко мне обращался, носил какое-то рваное подобие жилета. Все трое подписаны как бандиты. Удивительно, насколько у этих “бандитов” отсох инстинкт самосохранения, что они напали на человека в тяжёлой броне с двуручным мечом, который целеустремлённо идёт в сторону гетто.

– Слышь...

Я перебил стоящего передо мной недоноска, взял его за воротник и приблизившись к его лицу, нарушая все нормы приличия и личного пространства, скрипя зубами процедил:

– А теперь слушайте сюда. Я очень устал, так что сейчас есть два варианта. Либо мы расходимся молча и у кого-то оставшиеся зубы будут на месте, либо начинаем разговор, но сразу предупреждаю, я буду говорить на языке боли и дырок от меча в ваших тушах…

Тощий опешил от такого напора. Смотря ему в глаза сквозь забрало шлема, я продолжил:

– …Понятно объясняю?

Быстро, насколько позволял убогий быдлячий разум обдумывая мои изречения, рыжик скривил рот, а его глаза начали наполняться кровью.

– Значит, не понятно…

На этих словах, я со всей дури впечатываю латный сапог промеж его ног, от чего отброс общества мгновенно складывается. Резко достав меч, я добавил не успевшему разогнуться тощему по челюсти рукоятью. Не выдержав такого удара, он упал, но лихо собрался и каракатицей, на четвереньках, удивительно быстро подполз к своим. Удобно перехватившись, я как раз успел встать в подобие боевой стойки к тому моменту, как мордовороты добежали до моего радиуса атаки. Не зря я тренировался во владении этим дрыном. Точный секущий удар летит прямо в целый глаз бородатому, окончательно того ослепляя. Без особых усилий, я ухожу от выпада последнего дееспособного бандита, заодно бросая бесполезный в узком переулке двуручник на землю. Лысый делает замах дубиной, но оказывается слишком медлительным, из-за чего получает в кадык латной перчаткой. Оружие выпадает из его рук и держась за горло, мордоворот пытается хоть как-то втянуть в себя немного кислорода. Поживи в детдоме и не такому научишься. Пользуясь случаем, достаю припрятанный ржавый нож, оставшийся ещё с массового убийства крыс, и медленно подхожу к задыхающемуся отбросу общества. Он отступает назад, но, к его сожалению, натыкается спиной на своего упавшего ослепленного товарища, пытающегося нащупать ближайшую стену. Если бы Анфиса была здесь, она бы как минимум отчитала меня за подобную жестокость, но её здесь нет, так что...

Без особых усилий и угрызений совести, я всаживаю кинжал в лысого. Вспарываю ему брюхо, заставляя мгновенно отрубиться от боли. Слепой, почуяв неладное, попытался закричать, но в тот же момент я взял его в удушающий, из-за чего его крик оборвался ещё в зародыше. Немного времени, и он отключился. После чего я двумя точными тычками прорезал их шеи в районе сонной артерии. Отошедший от боли тощий оглянулся и увидел картину того, как переулок заливается кровью его подельников. Он попытался встать, но ноги подвели его, и он рухнул в лужу собственной мочи. Резкий рывок, и я прорубаю его шею до половины. Захлебываясь кровью, он пытается отползти, но останавливается, не преодолев и метра, на этот раз навсегда. Я достаю из инвентаря тряпку, в которую заворачивал меч и протираю от крови сначала оружие, а потом и себя, после чего спокойно направляюсь дальше по маршруту. На задворках сознания внутренний голос вопит о том, что всё же можно было решить ситуацию по-другому, но ему отвечает озлобленность, вкупе с рационализмом. Это неписи, имитация людей, даже будь они людьми, это головорезы, при том, судя по всему, отпетые. Конечно, от адреналина слегка потряхивает, но я слишком устал для того, чтобы обращать на это внимание. Ещё пара кварталов и я дохожу до таверны.