НКВД. Война с неведомым

Его спасла армейская привычка класть оружие рядом. Портупея с кобурой висела на спинке стула – но Капитан схватился не за нее, каким-то островком трезвого сознания понимая, что зверь-то мертвый. Он нашарил удобную рукоятку того самого трофейного эсэсовского кинжала, легко вырвал его из ножен и нанес удар, потом еще и еще. С удесятерившимися от дикого ужаса силами полосовал чучело вдоль и поперек, везде, куда мог дотянуться, кинжал был острейший и пластал отлично, из длинных разрезов на Капитана летела старая пыльная вата и еще какая-то мелкая дрянь вроде высохших опилок, глаза залепило, он ничего уже не видел, махая кинжалом вслепую, почувствовал, что хватка на горле ослабла, нашел в себе силы вскочить и полосовал дальше нечто бесформенное, все еще пытавшееся свалить его с ног, придушить…

Когда он опомнился, протер глаза и отплевался, все было кончено. Чучела как такового больше не было. Оно валялось на спине, с отсеченными почти напрочь головой и передними лапами, уже не шевелясь, в груде трухи-набивки – мелкие ее клочки кружили в воздухе, словно вьюга, медленно опускаясь на ковер…

Шея болела так, как в кошмаре ни за что не бывает. Осторожно ее потрогав кончиками пальцев, Капитан нащупал вздувшиеся рубцы. Крови, кажется, не было, но болело адски. Душили его по-настоящему и всерьез.

Он нашел спички, трясущимися пальцами запалил свечу. Все так и осталось – растерзанное чучело, груда трухи, рубцы на шее… В голове не было ни мыслей, ни эмоций – все происшедшее казалось настолько диким и неправдоподобным, что не умещалось в трезвом материалистическом сознании советского человека, комсомольца и члена партии…

Совсем рядом, на втором этаже, оглушительно прогрохотала недлинная автоматная очередь. «Библиотека, – с удивившим его ледяным спокойствием констатировал Капитан. – Это в библиотеке…»

И кинулся туда с пистолетом наготове.

В библиотеке остро и кисло воняло пороховой гарью. Пошарив по столу, Капитан нашел электрический фонарик, включил. Студент поднимался с пола, морщась, зажимая ладонью левое предплечье.

– Что случилось? – рявкнул Капитан. Пошарив лучом вправо-влево, увидел на полу автомат Судаева, лежавший дулом к Студенту.

– Все равно не поверишь, – сказал Студент каким-то беспомощным, мертвым голосом. – Не поверишь…

Пальцы у него были чуть припачканы кровью, но рана, похоже, легкая, так, царапина. Сообразив это, Капитан уже не миндальничал, ухватил друга за здоровую руку, за рукав гимнастерки, проволок в свою комнату и осветил останки чучела. Сказал:

– Ты, конечно, тоже не поверишь… Только оно и в самом деле ожило и пыталось меня придушить… Ну, мать твою?

– Он сам стрелял, – сказал Студент. – Понимаешь? Сам…

Только теперь появился Одессит – тоже с пистолетом, в галифе и нательной рубахе, красный, вспотевший, всклокоченный, словно часа два без передыху грузил кирпичи.

Снизу послышался осторожный голос Павлюка:

– Все в порядке, товарищ капитан?

– В порядке, в порядке, дрыхни дальше, – громко откликнулся Капитан. – Автомат упал нечаянно…

– Он сам стрелял… – тянул Студент, как в бреду. – Сам…

Капитан, не теряя времени, залепил ему легонькую оплеуху, приведя тем самым в здравый рассудок. Глотнул прямо из горлышка гауптмановского винца, пустил бутылку по кругу и спросил Одессита:

– А у тебя что стряслось?

– У меня? – весьма ненатурально изобразил тот неведение и спокойствие. – Да ничего такого…

– Не звезди, – сказал Капитан решительно. – У меня чучело ожило и пыталось задавить, у Вадьки автомат сам стрелял, а у тебя, значит, ничего такого? Что ж рожа-то красная?

Одессит перестал отнекиваться очень быстро – как только осознал, что посетившая его чертовщина не была чем-то уникальным, а накрыла всех…

Его душил балдахин фамильной постели, огромный пыльный полог из какой-то тяжелой и дорогой ткани. Свалился сверху и принялся давить, оборачиваясь вокруг, как кокон, укутывая с головой, смыкаясь, перехватывая дыхание. Одессит и сам не понимал, каким чудом и какими усилиями ему удалось материю порвать голыми руками, посередине, сделать дырку, расширить, да в нее и выломиться…

– Это тебе жить хотелось, голубь, – хмуро сказал Капитан. – Вот и постарался… А ты что стоишь? Снимай гимнастерку, посмотрим рану…

Это оказалась и в самом деле царапина – слегка вспороло мышцу. Принесли медпакет, перебинтовали руку. Студент, хватив стаканчик, принялся возбужденно рассказывать, уже оклемавшись чуточку.

Он, как обычно, стоял у полок и перебирал книги. На столе рядом горела «летучая мышь». Увидев справа, за плечом, какое-то движение, он машинально туда повернулся…

Увидел, как автомат, лежавший на диване, самостоятельно поворачивается в его сторону…

И, не раздумывая ни над какими странностями, инстинктивно рванулся в сторону, ушел, упал на пол… Левое предплечье обожгло, но автомат очень быстро замолчал… А там и Капитан ворвался.

Капитан пошел за автоматом. Приближался к нему осторожненько, на всякий случай ожидая поганых сюрпризов – но чертовщина на сегодня, похоже, кончилась. Автомат был, как автомат, обычный ППС, совершенно неодушевленный.