НКВД. Война с неведомым

В этой истории нет ни особенно страшного, ни такого уж загадочного. Она просто-напросто была… В точности так, как я расскажу.

Нашей деревне с немцами крупно повезло. У нас поселились неопасныенемцы. Можно бы даже сказать, мирные, но они все же носили форму и чинили не мирную технику, а военную. Неопасные – так будет правильнее.

Эта была не воинская часть, а какие-то ремонтные мастера, тыловые работники. Я понятия не имею, как это именовалось по-военному, никогда не интересовалась. Ремонтники – и все тут.

У нас в деревне перед самой войной обустроили МТС. Машинно-тракторную станцию. Так тогда было заведено: трактора и прочая техника состояла не в самом колхозе, а в МТС, и ее оттуда отправляли по нарядам в села. По-моему – и многие так считали – от такого порядка было гораздо больше пользы. Хрущев потом отменил МТС, передал технику колхозам – и она стала как бы ничья. По совести говоря, в колхозах за ней следили плохо. Столько ржавого железа валялось, вы же наверняка сами видели, да?

Вот… А МТС была организацией чуть ли не военной, там были свои политруки, еще кто-то…

В общем, МТС была большая, чуть ли не на целую область. И немцам все досталось целехоньким, от границы было довольно близко, а они в первые недели так перли… Никто и оглянуться не успел, не вывезли ничего, не взорвали.

Мастерские там были большущие. И немцы очень быстро устроили себе там починку. Я насмотрелась за три года – туда день изо дня привозили машины, тягачи, пушки и все такое прочее. Первый год там даже чинили танки, маленькие такие. Потом, когда у немцев появились танки побольше, их к нам уже не возили, для них, я так полагаю, были где-то свои, особые мастерские. Но машины с тягачами как возили, так и возили, до самого освобождения.

Там работали и наши, те, кого заставили, но больше было все-таки самих немцев. Мало молодых, гораздо больше тех, кто постарше. Они все, конечно, носили форму, назывались «зольдатен», но, если подумать, были это самые обыкновенные механизаторы. Работяги.

Так вот, они были неопасные. Не сказать, чтобы особенно добрые, но и не злые. Злые и опасные были в основном из молодых, а уж если вдобавок черные, СС – не приведи господь…

Но эсэсовцы у нас не стояли. Даже армейскихбыло мало – охрана мастерских, кажется, рота. И то это были не армейцы, а какие-то другие части. Вахманы, вершуты… Не помню точно. У них было какое-то специальное название, вроде нашего ВОХР. Какая-то немецкая военизированная охрана. Свои же, то есть ихние, армейские, их иногда задирали. Тут не нужно было знать немецкий, чтобы понять, что они выхваляютсядруг перед другом – мы, мол, армия, а вы, мол, вохра. Это в основном молодые у них цапались, с обеих сторон. Те, кто постарше, работали себе…

И еще там стояли ветеринары. Это только в кино показывают, будто немцы наступали исключительно на танках, а в жизни у них было превеликое множество лошадей с повозками, целые обозы. Единственное отличие в том, что лошади у них были в основном другие– здоровенные такие, гораздо больше наших, с коротко обрезанными хвостами. Какая-то особая порода вроде тяжеловозов.

Так вот, немец Хуберт, про которого я вам и собираюсь рассказать, был как раз ветеринаром. И не рядовым, а маленьким начальством. Фельдфебель с какой-то приставкой перед званием. Я плохо помню, кто бы разбирался в их чинах… Как-то-там-фельдфебель.

Его опасались поначалу – его и его подчиненных. У них была на рукаве круглая нашивка, а на ней – змея. Ну, мы же сначала не знали… Вдруг это что-то вроде СС, «мертвой головы»?

А потом оказалось – ничего страшного. Ветеринары. У человеческихсанитаров на рукаве змея обвивается вокруг палочки, а у ветеринаров – просто змея, без палочек.

Мне, пятнадцатилетней, этот Хуберт тогда казался очень старым. Это потом только я стала соображать, что лет ему было примерно сорок – сорок пять. В любом случае не больше пятидесяти. Ну, это понятно. Для девчонки тридцать лет – уже старость…

И еще. Я совершенно уверена, что у него в Германии остались дети. Он иногда возился с ребятишками. Ну, конечно, не так чтобы уж и нежничал – иногда принесет галеты, хлеб, отдаст детишкам, иногда даст бинтов или мази – ветеринарные лекарства частенько годятся и для людей… И глаза у него были грустные, когда он стоял с детьми. Наверняка в Германии у него остался кто-то. Это мне потом стало ясно…

Сначала мы не знали, что он колдун. Потом-то уже никто не сомневался…

Колдун, вот именно. А кем ему еще быть? Вот, например, он умел заговаривать кровь. Однажды кто-то из соседских мальчишек рассадил ногу о старую борону, кровь ключом била. Проходил Хуберт, увидел такое дело. Пошептал что-то, поводил рукой – и кровь очень быстро унялась, вообще перестала. А ведь хлестала – жутко было смотреть…