НЛО из Грачевки

- Ну, зрителей там и без нас хватило. На соседей новоселье большое впечатление произвело. Из ЖЭУ звонили, интересовались, действительно ли гражданин Быстров у нас работает.

- А в чем дело? - не понял Волков.

- Да лопнула "сказка". На двести четырнадцатом ведре. Так что прийти сегодня Кирилл едва ли сможет.

...Грохнули распахнутые порывом ветра двери лаборатории, и створки окна угрожающе-стремительно потянулись за сквозняком. Волков дернулся по направлению к окну, но Гракович опередил его.

- Буря будет, - сказал он и тщательно задвинул шпингалет.

- Пожалуй, - согласился Волков. - Пойду я, пока дождя нет.

Он снял с вешалки плащ.

- Программа без изменений? - спросил Гракович.

- Минут через сорок начинайте изменять все три потока информации. Графики на столе.

Волков еще хотел что-то добавить, но передумал.

- Константин Тимофеевич... а вы-то сами неужели всерьез полагаете, что причина неполадок в непрохождении потоков?

- Не знаю. - Волков никак не мог попасть в рукав плаща. - Во всяком случае - это один из вариантов.

- Раньше все было в порядке...

- На то и машина, чтобы в ней что-нибудь ломалось, - неуклюже пошутил Волков. - Впрочем, сегодня это прояснится. А что это вы, Володя, засомневались? Новые идеи есть?

- Увы! - Гракович развел руками, улыбнулся. - С идеями у нас последнее время туго...

3

Дорожка вывела Волкова к "резиденции". Поскрипывая песком на каменных ступенях, Константин Тимофеевич опустился на площадку лифта, прижал указательный палец к глазку и стал ждать, когда бдительная система электронной охраны обшарит тайники своей памяти.

Круг лиц, работавших с СПС-2, был невелик, но почему-то на этот раз электронный сторож не торопился пропускать Волкова.

- Э-э... Сим-сим, не узнаешь, что ли? - пробормотал Константин Тимофеевич.

Самообучающаяся плазменная находилась глубоко под землей. Наверху были только системы "жизнеобеспечения" привередливого творения Волкова: мощная подстанция, питавшая энергией Агафона и насосы системы охлаждения вакуумного колпака, под которым сатанели стиснутые магнитным полем миллионы градусов звездного пламени.

Наконец двери распахнулись, и Волков вошел в кабину лифта. Листы корабельной брони мягко сомкнулись и отрезали подземелье от лучей звезд, которые несли свою бессменную вахту где-то там, над ватными одеялами облаков, выше молний, в звенящей черной пустоте. За стеной проскочили три слоя железобетона.

"Взрыв сверхновой можно переждать", - шутили в лаборатории, знакомясь с проектом "резиденции Агафона".

Волкову предстояло свидание со своим детищем. Не в буквальном, конечно, смысле. Никто из создателей не видел СПС-2 воочию. Даже защищенные телекамеры время от времени выходили из строя, глядя на скрученный спиралью плазменный шнур, в котором хаос ядер и электронных оболочек представал порядком более высокого содержания: структурами памяти с их немыслимыми комбинациями.

Свидания, о которых идет речь, внешне выглядели довольно странно: шаркая большими войлочными туфлями, сотрудники лаборатории аналоговых систем шли к особому аппарату, стоявшему в центре небольшой комнаты. Аппарат внешне напоминал сушилку для волос в парикмахерской. Это был блок интуиции.

Основную массу информации Агафон получал с обычных считывателей. Новые сведения тремя потоками: точные науки, естественные, гуманитарные постоянно поступали в электронную память машины. Но просто обладать знаниями мало. Надо еще уметь быстро и безошибочно выбрать из их массы единственно необходимые. У человека это качество называется интуицией. Этому же хотели научить СПС-2 ее создатели, для этой цели и предназначалась "сушилка". По инструкции севшему в кресло полагалось читать художественную литературу. Можно было смеяться и плакать. Можно было даже вздремнуть, если подлежащая прочтению книга казалась неинтересной. Для создателей Агафона важным было даже не то, что читали сидящие под "сушилкой", а то, как читали: чувства и переживания людей. Предполагалось, что механизм эмоций и интуиция связаны между собой и что наиболее сильные из процессов, происходящих в мозгу человека, Агафон был способен улавливать. Но все это только предполагалось. С определенностью сказать о том, как влиял блок интуиции на работу машины, не решился бы никто. СПС-2 была моделью экспериментальной.

В лаборатории быстро сформировались литературные вкусы. Игорь всегда умудрялся попадать на фантастику. Причем на самую лучшую. Представление о мирах, созданных Брэдбери и Ефремовым, Агафон получал только от Игоря. Волкову уступили Шекспира и Толстого. Сеня не единожды всплакнул, читая "Консуэло". Кирилл был "всеяден" - читал первые две страницы и засыпал.

Константин Тимофеевич помнил, как специальным рейсом блок интуиции доставили в Сосновск из Ленинграда.

Сотрудники тихо стояли перед стендом, на котором красовалась гнутая полость. Техник-виртуоз Сеня Вынер пересчитал число нулей перед цифрой, означавшей массу платиновой сеточки-паутинки, охнул и ушел к другу в соседнюю лабораторию делиться впечатлениями...