Но я люблю сейчас, а в прошлом не хочу, а в будущем - не знаю (СИ)

Джип, не выключил ни двигатель, ни фары. Он остановился в нескольких метрах от входа в дом. Но мне было очень хорошо его видно. Через минуту из дома вышел Антонио и подошел к водительской двери. На нем сверху был накинут плащ с капюшоном, а на ногах резиновые сапоги. Всем своим видом, и это было видно даже мне, он показывал, что только проснулся. Стекло опустилось. Водитель стал расспрашивать хозяина о чем-то. У меня все внутри похолодело. Я готова была сорваться с места, растолкать Виктора и бежать с ним, куда глаза глядят. Но это чувство мгновенно исчезло, а вместо него на меня накатила волна теплоты и нежности, благодарности и радости. Я увидела, как наш хозяин стал отрицательно трясти головой. Мне показалось, что я даже услышала его голос, говорящий «нет, нет, синьор, у нас никого нет»!

Стекло поднялось. Машина сдала назад и, газанув, умчалась дальше по темной дороге, выхватывая светом фар обрывки потрескавшегося асфальта, мрачные деревья и загадочные скалы. Антонио немного постоял, зажег сигарету и выкурил ее буквально в три затяжки. Потом, бросив ее себе по ноги и потушив носком сапога, ушел в дом. Я отошла от окна и села на кровать. Виктор спал, не просыпаясь, и не знал, что произошло и как мы в тот момент были близки к своей гибели.

Я тихонько легла рядом, облокотившись на руку, и долго смотрела на свое счастье. Оно казалось мне таким же избитым, как и моя жизнь. Он глубоко дышал, иногда сопя, иногда похрапывая. Наверное, дышать мешал разбитый нос. Крепкие мужские руки лежали поверх одеяла. Наклонившись к нему, я поцеловала его в лоб, единственное место, где не было ни синяков, ни кровоточащих ран. Потом я легла на подушку, положив ее между головой и плечом, закрыла глаза и мгновенно уснула.

Утром я проснулась не первой. Виктор уже принимал душ. Я услышала, как льется вода в душевой кабине и его голос в ней, напевающий какую-то мелодию. Бросив взгляд за окно, я увидела пасмурный день. Небо хмурилось, и тучи быстро бежали по нему под напором сильного ветра. Деревья гнулись в разные стороны. Но дождя я не увидела. Посмотрев на часы, стоявшие на старинном комодике, я встрепенулась. Двенадцать! Боже! Оказывается, мы так долго спали.

Через минуту вышел Виктор. Опухоль на лице немного спала, и он стал чуточку больше походить на прежнего Виктора. Вытираясь полотенцем, он старался аккуратно промокать места, где запеклась кровь. Когда он повернулся ко мне спиной, вытирая грудь, я увидела, что там практически нет живого места. Синие и темно-красные пятна от ног охранников покрывали почти всю ее.

- Ты пойдешь в душ? – спросил он меня довольно бодрым тоном, из чего я поняла, что настроение у него хорошее.

- Да. Мы разве не спешим?

- Нет. Ну, не настолько, чтобы пожертвовать гигиеническими процедурами. Машина у нас есть, поэтому можем выехать в любое время! Все равно будет быстрее, чем пешком, - улыбнулся он. – Можешь не спешить и тщательно помыться. На будущее.

- Ты уверен?

- Конечно!

- А ты знаешь, что вчера ночью приезжал джип? – он замер и вопросительно посмотрел на меня.

- …И?

- Антонио, по всей видимости, сказал, что у него никого посторонних нет, и никто не ночует, и он никого не видел…

- Откуда ты это узнала?

- Я сама видела в окно.

- Так… - он задумался, анализируя новую информацию. – Я обдумаю и посоветуюсь со Стасом. Но я хорошо помню принцип: «предупрежден – вооружен».

Я пожала плечами и ушла в ванную комнату, оставив своего мужчину думать. Принимая душ, я поняла, что от остатков укола, еще вчера довольно сильно воздействующих на меня, сегодня уже не осталось и следа. Я полностью восстановилась. Единственное, что меня мучило это ощущение недавней грязи, в которой меня измазали, так и не смытой еще. Я имею в виду грязь, в которой меня испачкал Маурицио. У меня не осталось никаких внешних следов насилия, наверное, потому что я не сопротивлялась. Укол подействовал быстро и эффективно, превратив меня в бревно, не сопротивляющееся и не чувствующее ничего. Но вот память о мерзости, которая со мной приключилась, стала меня мучить все больше и больше. Во мне выросло чувство брезгливости, которого еще вчера я не ощущала. Я стала с остервенением тереться мочалкой, пытаясь физически побороть это чувство. Вода текла на мою голову, смывая мыльную пену, но никак не смывала воображаемую грязь. Вместе с ней, смешиваясь с ней, по лицу текли соленые слезы. Это были слезы бессилия.

В конце концов, я взяла себя в руки, выключила душ, вытерлась и вышла из ванной комнаты. Виктора я не увидела. Наверное, он пошел к Стасу – подумала я. Я оделась в мятую, но относительно чистую и высохшую одежду. Джинсы быстро приняли форму моей фигуры, а вот майка выглядела изрядно мятой. Посмотрев на себя в зеркало, я мысленно махнула рукой. Черт с этим внешним видом! Не до него! Все равно едем в машине.

- Ты ходил к Стасу? – спросила я Виктора, когда он вошел в комнату.

- Да.

- Как он себя чувствует?

- Не очень. Я думаю, перелом имеется.

- Плохо! Может обратиться к врачу?