Но кому уподоблю род сей?

В «Пастыре» Ерма тема несовместимости разнородных помыслов, несовместимости света и тьмы, звучит с несколько иными мотивами, хотя и заключает в себе одинаковый с синоптиками смысл: «Когда человек наполнит сосуды хорошим вином, и между ними поставит несколько сосудов неполных, то, приходя испытать и попробовать сосуды, не думает о полных, ибо знает, что они хороши; а отведывает неполные, не скисли ли они, потому что неполные сосуды скоро окисают и теряют вкус вина. Так и диавол приходит к рабам Божиим, чтобы искусить их. И все те, которые полны веры, мужественно противятся ему, тогда он приступает к тем, которые не полны веры, и имея возможность войти, входит в них, делает с ними, что хочет, и они становятся его рабами.» (II.12:5).

Вопросам, связанным с миром, безмолвием, апокрифические Евангелия уделяют места едва ли меньше, нежели Евангелия канонические. Для иллюстрации сего, прочтем первые строки так называемого Апокрифа Иоанна: «Учение Христа и откровение тайн, скрытых в молчании всех вещей, коему Он обучил Иоанна, своего ученика.» (Апокриф Иоанна 1:1-4).

А вот другой пример: «Когда нечто станет пустым, оно наполнится светом, но когда оно становится разделенным, оно наполняется тьмой.» (Фома 61). Очевидно, что на этом этапе мы еще не можем дать полного толкования всего высказывания, но нам важно, что, дабы наполниться светом, необходимо сделать сие «нечто» пустым. Как видим, и здесь разделение влечет, как и у Ерма, худые последствия — наполнение тьмой.

Будет несправедливо, если мы, говоря о безмолвии, не коснемся и послеапостольских писаний. И несправедливость сия проявилась бы прежде всего в отношении Игнатия Богоносца, ибо его перу принадлежат строки, заслуживающие самого серьезного внимания: «Лучше молчать и быть, нежели говорить и не быть. Хорошее дело учить, если тот, кто учит, и творит. Поэтому один только Учитель, Который сказал и исполнилось, и то, что совершил Он в безмолвии, достойно Отца. Кто приобрел слово Иисусово, тот истинно может слышать и Его безмолвие, чтобы быть совершенным, дабы и словом действовать и в молчании открываться.» (Еф 15).

Теперь мы не сможем пропустить и следующего: «Дела человека происходят от его силы. Поэтому их называют силами. Его дела — его дети, которые происходят из покоя. Поэтому его сила обитает в его делах, а покой открывает себя в детях... Он делает свои дела благодаря своей силе, но благодаря покою он порождает своих детей.» (Филипп 86).

Не с целью укрепить читателя в важности понятия внутреннего безмолвия, но больше для интереса к будущему повествованию, приведем еще несколько отрывков, имеющих отношение к исследуемой нами в настоящей главе теме: «Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии.» (1 Тим 2:11,12);

«Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит.» (1 Кор 14:34);

«[Жены,] Да будет украшением вашим... сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом.» (1 Пет 3:3,4).

3

Смысл сказанного выше об установлении полного внутреннего безмолвия и покоя перекликается и с уже приводимой нами известной притчей: «никто не приставляет заплаты к ветхой одежде, отодрав от новой одежды; а иначе и новую раздерет, и к старой не подойдет заплата от новой.» (Лк 5:3 6). Зная теперь уже, символом чего является одежда, можем добавить, что ее надо не латать в надежде сохранить старые воспоминания о ее удобстве и тепле, а менять на другую, для чего старую одежду необходимо предварительно снять.

Правильно поняв отличие истинной мудрости от «мудрости века сего», мы чуть иначе прочтем слова Павла: «И Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, для Еллинов безумие.» (1 Кор 1:22,23). И теперь мы можем без затруднений обратиться к вопросу о том, почему Христос «для Еллинов безумие». При разумении принципа внутреннего безмолвия, внутреннего молчания, мы поймем, почему Павел писал так, а не иначе. Дело тут вовсе не в политеистичности культуры и философии эллинов — политеистическими в те времена были религии всех народов мира, кроме иудеев — но в том, что с цивилизацией Еллинов неразрывно связано зарождение науки, в которой невозможно назвать ни одной отрасли — будь то астрономия, математика, механика, оптика, биология, медицина,

— стоящей на ином фундаменте, нежели заложенный греками. В известном смысле Еллины — прародители «мудрости века сего». Именно мудрости пека сего ищут Еллины. И неудивительно, что отказ от мудрости пека сего в пользу внутреннего безмолвия, пустоты, есть для них полнейший абсурд и равносилен настоящему безумию, которое хуже всякого бреда. Конечно, что же еще являет собой учение Христа для Еллинов, если не безумие?