Но кому уподоблю род сей?

При всем сказанном нами мы хотели бы вновь подчеркнуть, что мы не собираемся осуждать «чудотворца», ибо в этом нет никакой нужды, так как в смысле осуждения Николай «чудотворец» просто находится на самообслуживании. Читатель, открывавший хоть раз житие «Святого Николая», при некотором внимании обнаруживает, что само сие житие его обличает, а осуждает себя он сам, поэтому нам нет вовсе никакого смысла делать двойную работу, даже если бы мы и были полны желания Николая осудить.

Открыв «Житие Святителя Николая», читатель, — если, конечно, глаза его не одеты в духовные шоры фанатической веры в заступничество и чудотворение Николая, — а, вообще говоря, духовность не может ни при каких обстоятельствах сочетаться с фанатизмом, — такой читатель сразу натыкается на множество внутренних и внешних противоречий.

Ну чего стоят, например, такие подробности жизнеописания молодого Николая: «Жил он, как нищий, не имел, где преклонить голову.» Прямо слезы умиления должны были бы вызвать сии слова, если бы спустя несколько строк не выяснялось, что, возвысившись чудеснейшим образом от пресвитера, коим он стал благодаря своему дяде, сразу аж до архиепископа, он обзавелся домом и достатком, позволяющим примерно питать других нищих.

В числе же даров Святого Николая проявились прозрение и чудотворение: он «предвозвестил наступающую жестокую бурю и силой своей молитвы усмирил ее.» Если читатель не сразу понял суть чуда, сотворенного Николаем, посоветуем повторить то же самое — вероятность удачи весьма велика. Если же не повезет, предскажите землетрясение в тундре или наводнение в Сахаре и тотчас же усмирите стихию — здесь успех гарантирован. Такое чудо решится включить в программу, боясь, что его засмеют, не всякий дешевый иллюзионист.

В другой раз, очевидно, совершенно забыв о своих способностях прозрения и чудотворения, с тем чтобы предвидеть и усмирить шторм на море, «Святитель» сумел зато чудеснейшим образом телепортировать, и, перенесшись через десятки километров [к чему такие сложности при даре чудотворения?!], «появился на корме у руля терпящего бедствие [корабля], стал управлять кораблем и привел его в гавань.» Что скажем? Ну, не получилось предсказать. Ну, не получилось усмирить, — с кем не бывает! Разве это может смутить чудотворца такого класса? Правда, тут в чудотворении пришлось заткнуть за пояс Самого Христа, Который никогда никуда не телепортировал, а везде и всегда ходил пешком, лишь в Иерусалим на пасху въехав на осле...

На тот факт, что Николай был святее Самого Иисуса указывает множество обстоятельств. Например, будучи еще грудным младенцем: «Он питался молоком одной правой груди [матери], знаменуя тем будущее стояние свое одесную Господа... а по средам и пятницам вкушал молоко матери только один раз, и то вечером.» Вот оно — свидетельство, что можно сотворить более, чем Христос, — была бы только вера у младенца.

Мы не видим необходимости в подробном анализе фактов из жизни Святителя Николая, ибо было бы достаточно одного, мягко говоря, заставляющего усомниться в его святости. Сии сомнения неизбежно возникают у нечуждого Христовой этике читателя при ознакомлении с ролью Николая Чудотворца на первом Вселенском Соборе в Никее (325) и его манерами и этическими принципами.

Итак, открыв «Житие», читаем: «Во время одного из соборных заседаний, не стерпев богохульства Ария, Св. Николай ударил этого еретика...» Что же скажем? Ведь такое поведение Николая противоречит всему учению Христа. Вспомним: «Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, споря {о Моисеевом теле}, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: «да запретит тебе Господь».» (Иуд 9). Николай, видимо, понимал, что в его устах подобные слова не возымеют желаемого действия по той простой причине, что Господь их не станет слушать. А, может быть, Михаил Архангел просто не пример Николаю, и Николай пускает в ход более, с его точки зрения, верное средство — кулак.

Как, надеемся, понял из нашего повествования читатель, мы вовсе не собираемся утверждать праведность Арианства, — но и преувеличивать страсти, связанные с ересью Ария, мы вовсе не склонны, особенно в сравнении с ересью Николая. Однако, если даже представить Арианство как наизлейшее из заблуждений, от которого может пострадать истина, то и тут поведение Николая против своего оппонента ни чем не оправдано: «Не будь побеждаем злом, но побеждай зло добром.» (Рим 12:21); «Смотрите, чтобы кто кому не воздал злом за зло.» (1 Фес 5:15); «Не воздавайте злом за зло или ругательством за ругательство; напротив, благословляйте.» (1 Пет 3:9); «Гневаясь, не согрешайте.» (Еф 4:26).