Но пасаран

Очень осторожно, сверяясь ежеминутно с картой, еду по пустынной окраине.

Проникаю в парк. Главный натиск фашисты здесь предприняли ночью и сегодня на рассвете. Сейчас они притихли, все их атаки были отбиты. Идет редкая перестрелка. Здесь вся оборона держится главным образом на танках. Танки все время ведут огонь в сторону противника, беспрестанно меняют позиции, создавая у фашистов впечатление чрезвычайной густоты артиллерийского огня в республиканской обороне. Прошедшая ночь, рассказывают мне танкисты, была кромешным адом. Доходило до рукопашной. Главное — побольше снарядов. Танки, превратившиеся в маленькие кочующие форты, ведут огонь без передышки. К вечеру нужно ожидать решительной атаки, временное затишье объясняется тем, что фашисты, очевидно, стягивают сюда силы, концентрируют авиацию и артиллерию. В парке снял трогательный кадр в окопах. Молодой боец — верзила парень уговаривает старушку мать уйти домой. Здесь же передовая, убить могут! А она ни в какую. Стоит около амбразуры, смотрит любящими глазами на сынка. Ему совестно перед товарищами. «Уйди же, мадре, мамита миа!» А она, маленькая, седая… садится на глиняный выступ в траншее, говорит: «Не пойду!»

Вспомнил, что сутки ничего не ел. Солдаты накормили меня. Ломоть консервированной ветчины с сухими галетами, несколько глотков вина из фляги.

Возвратившись в город, заехал в «Палас» за пленкой. Позвонил Кольцову. Он поднял трубку:

— Куда вы запропастились! Давайте живо сюда! Очень важное дело. Да поскорее!

Я поднялся этажом выше и, открыв дверь, замер от изумления. В просторном номере Кольцова — роскошно сервированный стол, лучи солнца сверкали в дорогих бокалах, в серебряных ведерках бутылки замороженного шампанского, покрытые крахмальными салфетками. В центре стола — ваза с огромным букетом алых гвоздик. В комнате кроме Михаила Ефимовича я увидел Владимира Горева, его заместителя полковника Ратнера, полковника Хаджи Мамсурова и его переводчицу — расторопную, говорливую аргентинку Лину. У всех в петлицах гвоздики. Радостное, приподнятое настроение.

— С праздником! Встречаем в Мадриде 29-ю годовщину Октября. На зло фашистам, в Мадриде, черт подери!..

* * *

До этого, запомнившегося на всю жизнь дня я редко видел Хаджи Мамсурова. Осетин могучего телосложения с теплым взглядом черных глаз, он был нелюдим, неразговорчив. О хладнокровном мужестве Хаджи передавали шепотом удивительные истории. Не зная испанского языка, он ходил по фашистским тылам с небольшой группой отобранных им отчаянных храбрецов — испанцев. Его возвращение в Мадрид после очередного рейда опережалось известиями о сумасшедших по дерзости и отваге делах: летели на воздух артиллерийские склады, рвались на фашистских аэродромах начиненные бомбами немецкие бомбардировщики, взрывались эшелоны с оружием Гитлера и Муссолини, стратегические мосты. Он никогда ничего не рассказывал. А спросить его — только качнет черной как смоль шевелюрой и улыбнется застенчивой улыбкой, сверкнув из-под резко очерченных губ белоснежными зубами. Лишь однажды после долгих уговоров он согласился. Два вечера Эрнест Хэмингуэй просидел с ним в отеле «Флорида», это впоследствии помогло ему создать образ Джордано, героя романа «По ком звонит колокол».

В этих рискованных рейдах Лина была всегда рядом с Хаджи.

Прошли годы. Московская квартира генерал-лейтенанта Хаджи Мамсурова часто заполнялась испанскими ветеранами с побелевшими головами. За столом радушная хозяйка дома, милая наша Лина. То и дело слышалось неизменное: «А ты помнишь…» А у края стола их дочь — красавица, подперев кулачками лицо, ну точь-в-точь та самая огневая отважная мадридская Лина, жадно слушает отрывки боевых повестей.

* * *

Наша торжественная трапеза в «Паласе» была короткой. Первым, взглянув на часы, поднялся из-за стола Горев. В этот момент раздался телефонный звонок.

— Возьмите, пожалуйста, трубку, — сказал мне Кольцов, занятый беседой с Ратнером.

— Что?.. Кто говорит? Не может быть! Вызывает Москва. Радиоцентр.

— Это первый звонок из Москвы. В спокойное время они не пытались звонить, а сейчас, когда такое творится…

— Расскажите, что сегодня происходит в Мадриде?

Хватаю карту Мадрида и передаю все, что сегодня и вчера видел, рассказываю о боях за Мадрид, об образовании Хунты обороны, передаю трубку Михаилу Ефимовичу.

— Держимся! — задорно кричит он в телефон. — Держимся!

Снова трубка у меня в руках.

— Благодарим вас, — звучит далекий голос, — сейчас передадим в эфир в праздничной передаче, записали вас и Кольцова на пленку. Демонстранты еще продолжают проходить через Красную площадь!

Проводом завладевает редакция «Известий». Снова передаю информацию.

— Будем вас вызывать завтра! — говорит голос Москвы.

Повесил трубку, и еще не верится. Москва… «Будем вас вызывать завтра». Невольно улыбнулся: завтра, что будет завтра?.. 

В штабе 12-й интербригады