Но пасаран

Июль, 1943 год, Орловско-Курская битва. На правом фланге развернувшегося сражения наступали войска Западного фронта. Я в то время был начальником киногрупны Западною фронта. Однако этот «командный» пост не означал, что я отложил в сторону камеру. Руководство группой не мешало мне продолжать съемочную работу. Отсняв наступательные операции на Орловском направлении, стал готовиться к боевому вылету. На этот раз мы должны были с Борисом Шером лететь на двух штурмовиках в одной группе. Мы подружились с летчиками, механики помогли нам осуществить давно задуманное дело — вмонтировали кинокамеру в крыло штурмовика. Объектив был устремлен в направлении огня при атаке земных целей. Приспособление могло дать очень эффектные кадры при штурмовке.

Несколько раз слышал я брошенную летчиками фразу: «Хозяйство Захарова», пропуская это мимо ушей. И как же обрадовался, узнав, что в соседстве с дивизией штурмовиков располагается истребительная дивизия, которой командует гвардии генерал-майор авиации Георгий Захаров. Всего лишь пять километров до его штаба.

Встретились, все рассказали друг другу, Жорж поделился радостью — недавно у него родился сын.

— Часто вожу ребят в бой, — сказал он. — Начальство, правда, запрещает, но без этого никак нельзя. Летчики должны быть уверены в своем командире, должны знать, что в любой момент могу быть с ними, плечом к плечу в бою. Поучать на земле недостаточно. Надо летать. Машины у нас прекрасные, новый истребитель ЛА-5 — изумительная машина. Из него можно выжать в бою черт-те что. Скорость, маневренность, вооружение — что надо. Отличная машина. А мои французы летают на ЯКах. Они их освоили, предпочитают эту машину любой другой.

— Какие французы?

— Разве не сказал? В составе моей дивизии воюет полк «Нормандия», укомплектованный французскими летчиками. У себя на родине они сражались в партизанских отрядах, тосковали по небу. Отличные ребята, хорошо слетались с моими парнями, вполне усвоили наши методы воздушного боя. Некоторые уже награждены советскими боевыми орденами. Были среди них и потери, здесь, далеко от родной земли они погибли, сражаясь за свою Францию.

Выглядел Жорж великолепно. Казалось, еще шире раздалась его могучая грудь, на обветренной, словно кипятком ошпаренной физиономии из-под выгоревших густых бровей голубели веселые глаза.

Я поделился с Жоржем своими планами вылетов на штурмовике. Немцы сосредоточили на брянском аэродроме огромное количество боевых самолетов. Предполагается нанести по ним концентрированный удар. Можно снять великолепные кадры. Захаров, молча выслушав меня, после долгой паузы сказал:

— Что касается брянской операции, ты мне военной тайны не открыл. Моя дивизия участвует в этом дело, мы будем прикрывать штурмовиков и бомбардировщиков. Неизбежны большие потери с нашей стороны. Откажись от вылета.

Я стал возражать. Все к моему вылету приготовлено, камера вмонтирована в крыло, разрешение командования получено.

— Какого командования? — спросил Захаров.

— Командир дивизии полковник Котельников…

— Делай как знаешь, но если хоть немного считаешься с моим мнением, не лети. Тем более, что камера твоя, установленная в самолете, сработает и без тебя, включить ее может и летчик, и стрелок-радист. Не обязательно тебе сидеть на борту.

Разговор на этом прервался, в сенях хаты послышались голоса. В дверь постучали.

— Сейчас познакомлю тебя с французами, — сказал Жорж, услышав за дверью веселый смех и французскую речь.

В комнату вошли двое наших военных и двое французских летчиков, одетых в черные курточки, с золотыми нашивками на погонах, с веселыми искорками в черных глазах. Щелкнув каблуками, они отдали честь генералу. «Бонжур, месье женераль», — сказал один из них. Жорж пригласил их к столу.

Один из французов был командир «Нормандии» майор Жан Луи Тюлян, второй — переводчик Эхенбаум, прекрасно говоривший по-русски. С Эхенбаумом мне довелось эту беседу, начатую в крестьянской хате под Сухиничами, продолжить после воины за столиком кафе в майский день на бульваре Капуцинов в Париже.

Захаров с Тюляном, развернув на столе карту, во всех деталях обсуждали предстоящую операцию, ту самую, в которой предстояло участвовать мне. На «Нормандию» была возложена задача прикрывать штурмовики, возвращающиеся на свои аэродромы после полета на вражеский аэродром.

Утром следующего дня в дивизии Захарова состоялся разбор предстоящей операции, собрались командиры всех авиационных частей, участвующих в операции. Руководил разбором командующий 1-й воздушной армией Герой Советского Союза Михаил Михайлович Громов. После совещания Захаров представил меня ему. Громов сказал:

— Полковник Котельников сообщил мне, что вы хотите кинокамерой усилить огневую мощь его полка.

Я доложил Громову о камере, установленной на борту самолета, он спросил:

— А второй кинооператор будет ручной камерой снимать?

Я ответил утвердительно.

— Так вот, оператору, который с ручной камерой, я полет разрешаю. А вы, товарищ Кармен, не полетите.

— Разрешите спросить почему?