Но Змей родится снова?

– Вот как? – задумчиво произнес полковник. – Значит, ты пытался отпроситься на послезавтра, но Глеб Михайлович тебя не отпустил. Так, на всякий случай.

– Почему не отпустил? – заинтересовался Леня.

– Меньше возможных нестыковок, – объяснил ему отец. – В общем, у тебя голова на плечах. Надеюсь.

Леня щелкнул каблуком.

– Да, сэр! Полковник поморщился.

– Вот только без этих твоих штучек, – потребовал он и зашагал к вестибюлю.

Сын его тяжко вздохнул и отправился досиживать последние минуты урока физики.

Вернувшись после уроков домой, Глеб застал там прямо-таки бодрость и веселье. Соратники по борьбе дожидались его на кухне, травя анекдоты. Никто, кроме Глеба, голоден не был, поскольку все отобедали у графини. И пока Глеб ел в одиночестве, Стас пытал его: правда ли, что этот мир за шкафом находится в другой галактике? Такэру вопросов не задавал. Но взгляд его, устремленный на Глеба, выражал такое неподдельное восхищение, что кусок, пожалуй, мог застрять в горле.

Илья и Даша переглядывались, как два фокусника, трюк которых произвел фурор. Казалось, они готовы были водить экскурсии.

Но команда, как выяснилось, не только загорала. Даша дозвонилась до волчицы, то есть до Шлыковой, и представилась ассистентом режиссера Павла Цветкова. (Кто он такой? А черт его знает!) По словам Даши, маэстро, то есть Павел Цветков, пожелал задействовать пантеру, то есть французскую звезду Элен Вилье, в сногсшибательном кинопроекте, для обсуждения которого ему (режиссеру) просто позарез нужно с ней (с Элен) сегодня встретиться. Шлыкова отнеслась ко всему этому настороженно и потребовала к телефону самого Павла Цветкова. Даша с готовностью передала трубку Илье. Илья скромно проинформировал Глеба:

– Старик, я был в ударе.

– Эт-то надо было слышать! – закатила глаза Даша. – Как он перед этой Феклой выпендривался!

– Цирк, – подтвердил Стас. – Он так ей мозги закомпостировал…

– Смешной был режиссер, – хихикнул Такэру. Глеб с улыбкой обвел их взглядом:

– И к чему пришли?

Даша потрепала Илью за бороду.

– В итоге Павла Цветкова ждут с четырех до шести вечера по уже известному нам адресу. Марья Павловна Шлыкова взялась, как обычно, выполнить роль переводчицы. Короче, обе милашки будут готовы к мировой славе.

Глеб встал из-за стола.

– Тогда едем. Не будем растягивать удовольствие. Стас обратил к нему обожженное солнцем лицо.

– Слышь, а на хрен им все это надо, а? Фильмы, роли какие-то… Я сам видел, как эта французская лялька превратилась в жуткую образину. Они ж вообще из другого мира, на кой черт им этот кинобизнес?

– Они из нашего мира, – возразил Глеб, выходя из кухни, – в том-то и беда. Их интересы весьма заурядны. Наша прелестная Элен с легким сердцем разрушит пол-Москвы или пол-Парижа, – Глеб надел куртку, – а потом сладко замурлычет от комплимента какого-нибудь заштатного кинокритика.

Стас, Илья и Такэру тоже стали одеваться.

– Значит, ничто человеческое им не чуждо, – усмехнулся Илья”.

Глеб кивнул:

– Я уже устал вам это повторять. Даша посмотрела на него с тревогой.

– А Мангустам, наоборот, – вздохнула она, – все человеческое до лампочки. Судя по их семи заповедям.

Глеб грустно улыбнулся:

– Мангусты тоже не во всем правы. Им еще предстоит за это расплачиваться.

– Им! – воскликнула Даша. – Нравится мне это “им”!

– Ша, Дуська, я Дубровский! – осадил ее Илья, открывая дверь. – Поехали, ребята. А то меня жена пополам перепилит.

Мужчины вышли, и дверь за ними захлопнулась.

Даша некоторое время прохаживалась из угла в угол, затем присела на диван и набрала номер художника Федора Ляха из Ольгиного списка.

Федор снял трубку.

– Ал-ло! – произнес он, как обычно, слегка заикаясь.

– Здравствуйте, Федя, – проговорила Даша. – Вас беспокоит корреспондент “Вечернего курьера”. На днях вы мне звонили, в мастерскую приглашали. Помните?

– К-конечно. Я уз-знал вас, Даша. В-вы придете?

– Нет, не приду, – ответила Даша и умолкла.

– Поч-чему?

– Потому что ты заложил меня своей сатанинской секте, Федя. Напрасно ты это сделал.

– К-какой ещ-ще секте? – В голосе художника послышалась тревога. – О чем вы гов-ворите?

– Ну-ну, приятель! Хватит в несознанку играть! Твои сатанисты убили Ольгу Самарскую, ты тоже в этом замазан. Теперь этим делом занимаются ФСБ, Интерпол и еще восемь спецслужб. Берегись, ублюдок! Есть негласная установка: до суда не доводить, никого из ваших не арестовывать, а стрелять на поражение.

– Я никого не убивал, – в панике залопотал художник. – Я только док-кладывал, как м-мне велели…

– Не скромничай, Федя! – жестко перебила Даша. – Ты из фонда деньги получал? А за что тебе платят, спрашивал?… Так позвони и поинтересуйся. Может, еще не поздно.

– Даша, я даж-же не представляю, от-ткуда в-вам все это…

– Федюня, я не выдаю свои источники. Срочно звони своим боссам и требуй, настойчиво требуй, чтобы тебя оставили в покое. Будут угрожать – обращайся к широкой общественности. Не теряй ни минуты, Федя. Защищайся.

Дав отбой, Даша откинулась на спинку дивана. В изумрудных ее глазах поблескивали озорные огоньки.