Но Змей родится снова? [Убить Змея]

Едва успев раздеться, Глеб набрал номер Даши. После десятого гудка он положил трубку и в досаде сварил себе полпачки пельменей. Расправившись с этим незатейливым кушаньем, он открыл дверцу шкафа и заглянул внутрь. Выход на зеленый луг был на месте: там светило солнце, пели птички, журчала река. Лазейка в другой мир была теперь стабильной, но сбежать туда не хотелось.

Глеб закрыл шкаф и вновь позвонил Даше. Трубку никто не поднимал. Полчаса прослонявшись по комнате, Глеб сдернул куртку с вешалки и собрался, бог весть зачем, ехать к Дашиному дому. Однако, страховки ради, решил еще разок набрать ее номер.

– Глеб, ты? – раздалось из трубки. Глеб медленно выдохнул воздух.

– Угадала, – сказал он сухо. – Но рейтинг твой от этого не повысился.

– Я была в театре.

– Приятно слышать.

– С Эдиком.

– Особенно радует.

– Я отрабатывала его розы.

– Бедняжка. Ты не переутомилась?

– Мне что, в воскресенье дома сидеть? – огрызнулась она. – Прекрати источать на меня желчь!

Глеб прокашлялся.

– Что-то на кого-то источать – не мой стиль, – парировал он холодно. – Но мы с тобой как бы договаривались, что без меня ты из дома как бы не выйдешь. Или я что-то путаю?

– Я была с охраной. Эдик захватил трех придурков…

– Дарья Николаевна, придурки – не охрана, пора бы это усвоить. А что касается воскресного сидения дома… Можешь поверить, я тоже не развлекался.

– Мне-то какое дело, развлекался ты или нет?! – вскричала Даша.

Глеб вздохнул:

– Согласен, мои проблемы.

– Я вовсе не это имела в виду, я…

– Что хоть смотрела, если не секрет?

– “Горе от ума” в постановке Олега Меньшикова. Послушай, Глеб…

– Слабый спектакль. Я тебя не поздравляю.

– Легко переживу!

– Вряд ли, если ты под охраной придурков. Пожалуйста, положи трубку.

– Сам клади!

– Эту привилегию я всегда уступаю дамам.

– Которым хватает терпения тебя слушать!

– Считаю до трех. Один, два…

– Дурак!

В трубке раздались гудки.

Глеб разделся и встал под ледяной душ. И стоял до посинения.

Глава восьмая

По расписанию понедельника у Глеба сегодня значилось три последних урока в девятых классах. На перемене завуч ему сообщила, что его хочет видеть директор.

– Зачем? – полюбопытствовал Глеб. Зинаида Павловна пожала худыми плечами.

– Меня не информировали. Иван Гаврилович просто велел вас разыскать и…

– …вручить повестку, – закончил реплику Глеб.

Завуч собралась нахмуриться, но улыбнулась, и улыбка украсила ее непривлекательное лицо.

– Глеб Михайлович, ваше остроумие когда-нибудь выйдет вам боком.

– Предчувствую это, – вздохнул Глеб. – Когда велено явиться?

– После уроков. Как только освободитесь.

А на следующей перемене, по пути в школьную столовую, его перехватила географичка.

– Когда придешь? – осведомилась она эротическим шепотом. На ней был оранжевый облегающий костюм, подчеркивающий пикантную полноту ее фигуры. – Питаешься кое-как и все чего-то суетишься, суетишься… А я соскучилась.

Глеб ответил ей таким же шепотом:

– Галь, ты еще малость поскучай, а я пока пойду и попитаюсь кое-как.

Галина Даниловна не обиделась. Она просто мастерски умела не обижаться.

– Слыхала я, директор тебя вызывает? – произнесла она будничным голосом.

– Где слыхала, в теленовостях?

– Хохми, хохми – дохохмишься. – Лицо географички выразило дружескую озабоченность. – Распустил язык при Зинаиде, болтун.

– Насчет дерьмовой презентации, что ли?

– Разумеется. Надо тебе было высказываться. Иди теперь оправдывайся, изворачивайся…

– Галь, так ведь я это нарочно.

– То есть?

– Хотел проверить, настучишь ты или нет.

– Кто, я?! – Галина Даниловна аж поперхнулась. От шеи до корней волос ее залила краска. – Кроме тебя, в учительской, между прочим, нас было двое. И между прочим, Зинаида…

– Галь, Зинаида не в курсе даже, зачем меня вызывают.

– Верь ей больше, она…

Но тут к ним подошел физкультурник и с двухметровой своей высоты, игнорируя географичку, обратился к Глебу:

– По компоту вмажем?

Глеб кивнул.

– Гулять так гулять.

– Позволить-то себе можем? – как бы усомнился физкультурник.

Глеб дотянулся до его плеча.

– Расслабься: я угощаю.

Географичка сочла за благо бесшумно удалиться.

А на шестом уроке, сразу после звонка, в кабинет французского вошла Даша. На ней было строгое темно-серое платье сантиметров на пять выше колен, сапожки на шпильке, и суровость ее лица соответствовала стандарту, установленному для чиновников министерства просвещения. Королевским жестом руки она усадила вставший для приветствия класс.

– Глеб Михайлович, я притулюсь где-нибудь… вон там, – указала она на свободный стол, – а после урока мы обсудим с вами некоторые вопросы методики.

– Как скажете, – невозмутимо отозвался Глеб.

Сев за стол, Даша обратила на него сияющий изумрудный взгляд.

– Всю ночь не спала, – сказала она по-английски.

– Поделом тебе, – по-английски ответил Глеб.

На эти лингвистические выкрутасы класс никак не отреагировал. Здесь не было бузотёров, подобных Лёне и Гуле. Это был дисциплинированный и нелюбопытный 9-й “В”. Глеб даже не потрудился хоть как-то представить Дашу: сошло и так.