No44, Таинственный незнакомец

— Правильно, он так и сказал. Это, говорит, английский язык будущего, а ты знаешь английский и сможешь ее прочесть. Ты и на самом деле можешь?

— Сам по себе факт правильный, но маг ничего не говорил, потому что он мертв.

— Погоди, не торопись, маг велел тебе обратить внимание на дату.

— Ладно, он мне, конечно, ничего не велел, потому что мертв, а мертвые, естественно, не отдают приказов, но все равно, вот она — 28 июня 1905 года.

— Правильно, он так и сказал. И еще велел спросить про послание Основательницы своим ученикам, оно печаталось в другой бостонской газете. О чем там написано?

— Ну, маг рассказывал, что сейчас идет большая война, и Основательнице надоело, что ее ученики все молятся и молятся за мир, а она за семнадцать месяцев не выиграла ни одной ставки; вот она и приказала им прекратить моление и таким образом вывела свою батарею из зоны боевых действий. А еще он добавил, что никто не понимает остальную часть послания и это непонимание может привести к большой беде.

— Ага! Вот так-то! И привело! Маг говорит, что в ту самую минуту, как она своей властью прекратила моление, сошлись два флота, и нецивилизованный полностью уничтожил цивилизованный, а беды не случилось бы, если бы моление продолжалось [ Имеется в виду битва при Цусиме 14— 15 (27 — 28) мая 1905 г. в русско-японской войне ]. Стало быть, ты не знал об этом?

— Нет, я пока не знаю.

— Ну, скоро узнаешь Послание появилось 27 июня, верно?

— Да.

— Так вот, беда случилась в тот же день, как только моление прекратилось, сообщение о ней появилось в газете назавтра, и эту газету от 28 июня ты держишь в руке [ М.Твен намеренно искажает правду (битва при Цусиме произошла на месяц раньше), чтобы высмеять провидческий дар Мэри Беккер Эдди.].

Я посмотрел на кричащие заголовки.

— Бог ты мой, — воскликнул я. — Все совпадает! Бейкер Джи, да понимаешь ли ты, что это — самое потрясающее происшествие! Газета доказывает, что маг жив, — никто, кроме него, не мог принести ее Он жив, он снова с нами, после ужасной казни, которую мы все видели! Да, он жив, Мэри, жив, я не нахожу слов, чтоб выразить свою благодарность!

— О, это великолепно! Это восхитительно! — закричала она в экстазе. — Я знала, что докажу свою правоту! Я была уверена в этом! Я-то думала, магу пришел конец, когда он вспыхнул и исчез неведомо куда; о, как я испугалась и опечалилась, — а он, он просто чудо! Двойник, а как ты считаешь, нет ли здесь другого колдуна, который вздумал бы тягаться с ним? Есть или нет?

— Нет, Мэри, можешь смело держать пари на собственные уши и хвост. Как маг говорил, и думать забудь об этом! По-моему, наш маг, будь он левша и косоглазый, дал бы всей колдовской шатии сто очков вперед.

— Но ты не о нем говоришь, Двойник.

— О ком же?

— Маг не косой и не левша.

— А кто утверждает, что он косой и левша, дурочка ты этакая?

— Как кто? Ты.

— Ничего подобного я не говорил. Я сказал: будь он. Это вовсе не значит, что так оно и есть, это предположение, литературный оборот, риторическая фигура речи, метафора, ее назначение — усилить…

— И все-таки маг не косой и не левша, я бы заметила…

— О, замолчи! Разве я не объяснил тебе, что это всего лишь метафора, и я не собирался…

— Мне все равно, но ты никогда не убедишь меня, что он косой и левша, потому что…

— Бейкер Джи, если ты еще раз откроешь рот, я в тебя сапогом запущу; ты бросаешь слова наобум и невпопад, речь твоя — бессвязная тарабарщина, как у нашей плачевной Основательницы.

Но Мэри уж притаилась под кроватью, размышляя, по-видимому, если была наделена такой способностью.

Глава XXXII

В комнату быстро вошел Сорок четвертый, все еще в обличье мага Балтасара Хофмана, и плюхнулся на стул. Кошка тут же доверчиво прыгнула к нему на колено, потянулась, замурлыкала.

— Двойник не поверил, что ты жив, — сообщила она, — а когда я ему это доказала, пытался запустить в меня сапогом, думал запугать, и напрасно; верно я говорю, Двойник?

— Что верно?

— То, что говорю.

— Я не понял, что ты сказала. Это язык Христианской Скуки, не поддающийся толкованию, но я заранее со всем согласен, только помолчи. Помолчи, и пусть мастер скажет, о чем он думает.

— Я вот о чем думаю, Август. Многие знаменитости не могут прийти. Флоре Макфлимси [ Героиня популярного тогда стихотворения Уильяма Аллена Батлера «Нечего надеть». ] нечего надеть, Еве — то же самое, Адам раньше получил другое приглашение, и так далее и тому подобное. Нерон и многие другие недовольны, что их не известили о бале заблаговременно, и просят время на сборы. Ничего не поделаешь, придется их ублажать.

Но как это сделать? Бал начинается через час. Послушай!

— Бо-мм-мм, бо-омм, б-ом.м!