Ноа

– Если вы и правда любите свою страну, вы точно не хотите, чтобы по вашей вине в ней начались беспорядки, – продолжал он цинично. – Хотя, если уж говорить о вине, вы и так виновны, что прискорбно. К счастью для вас, наш президент великодушен. По-моему, он даже питает к вам некоторое уважение, но это лишь мое скромное мнение. Вы провели прекрасную кампанию для человека вашего положения, да к тому же еще и женщины. Хорошо развлеклись, вот и отлично. – Он цокнул языком. – Время от времени развлекаться – дело полезное, иначе жизнь была бы слишком скучна. Но с этим покончено. Наш президент столь щедр – и это делает ему честь, – что поручил мне передать вам предложение, от которого вы просто не сможете отказаться, настолько оно для вас выгодно. Разумеется, если вы не глупы, в чем я сомневаюсь. Вы публично признаете свое поражение и соберете вещи. Можете взять все, что нужно вашим ангелочкам, ну и пару книг, если пожелаете. Ночью мы сопроводим вас к границе с Литвой. Сюда вы не вернетесь никогда. Вы ведь выступали за свободу – можно подумать, мы тут не свободны, совершенно недопустимое предположение, – ну так будете счастливейшей в мире женщиной, ведь я дарю вам свободу оказаться подальше от нашей нации, которую вы столько критиковали.

– Вынужденный отъезд – это и есть ваше щедрое предложение?

– Да, и только для вас и ваших детей. А супруг ваш останется здесь, президенту необходима ваша лояльность за границей.

Условия сделки были ясны. Светлана и дети отправятся в ссылку, а Николай – в тюрьму, как гарант.

– Пока будете вести себя смирно, с вашим мужем будут хорошо обращаться. Не стану нагнетать, это временная мера, год-два, не больше. Когда сегодняшний день превратится в смутное воспоминание, при условии, что вы будете разумны, Николай сможет к вам присоединиться.

– А если я откажусь?

– Мои люди заберут вас вместе с мужем. Дети отправятся в приют, мы ведь не дикари. Но на Окрестина за вашу дальнейшую судьбу я отвечать не могу, я не получал на этот счет особых распоряжений. Решать вам.

Агент больше не улыбался. Когда он не смотрел Светлане в глаза, его взгляд не отрывался от начищенных до блеска ботинок.

Николай уговорил жену покориться. Два года тюрьмы ради спасения семьи – не так уж это и страшно.

Он крепко обнял детей, заверяя их, что скоро они снова увидятся, и заставил пообещать быть умницами и заботиться о маме. Они пообещали, глотая слезы. Старшей, которой почти исполнилось десять, он шепнул на ухо: «Когда-нибудь, маленькая, мы будем свободны, а они отправятся в тюрьму. Клянусь тебе!»

Светлану отвезли на границу с Литвой. Той ночью в ссылку отправились все, кто организовал кампанию в ее поддержку, и в их числе – Роман и Софья, ключевые фигуры сопротивления. Все они встретятся в Вильнюсе. Все, кроме Николая.

* * *

Наконец дверь в комнату свиданий открывается. Надзиратель жестом разрешает Дарье войти. Николай сидит на стуле, он в наручниках, которые приковывают его к кольцу, припаянному к металлическому столу, отделяющему его от посетителей. Надзиратель стоит рядом, следя за тем, чтобы они ничего не передали друг другу, и слушает их разговор.

– Не так уж плохо выглядишь, – говорит Дарья.

– Лучше, чем обычно, сама знаешь почему.

Дарья знает. За две недели до ее приезда пайку увеличивают, а побои прекращают, чтобы она могла засвидетельствовать, что он здоров.

– Она скучает по тебе, рассказывает о тебе детям каждый вечер, они тоже очень соскучились, но в Вильнюсе им хорошо, а скоро будет еще лучше, – продолжает девушка.

– Это главное.

Пока надзиратель, уставившись в экран смартфона, увлеченно взрывает разноцветные шарики, Дарья незаметно наклоняется к Николаю.

– Ты же понял, что Светлана поручила мне тебе сообщить?

– Они увеличат срок, – откликается Николай. Его голос дрожит.

– На каких основаниях? – обеспокоенно спрашивает Дарья.

– Ты знаешь, как все устроено. Те, кто осмелился выступить против властей, получают один срок за другим, обвинители находятся. Организация мятежа, террористическая деятельность, шпионаж – воображение у них хорошее.

Надзиратель поднимает голову, сообщая Дарье, что время свидания истекло. Она повинуется без возражений. Но, когда она уже собирается выйти, Николай отваживается преступить запрет: он встает и целует ее в щеку.

– Предупреди Романа, что он в опасности, – шепчет он ей на ухо.

– Держись, – выдыхает она в ответ.

Надзиратель резко отталкивает Николая дубинкой, и тот опускает глаза и ссутуливается, будто бы смиряясь с судьбой. В последующие недели его пайку урежут, а количество ударов, которые ему придется терпеть, будет зависеть только от настроения тюремщиков.

Дарья идет назад по зловещему коридору. Решетки на ее пути открываются и тут же закрываются. На выходе из тюрьмы она забирает свои вещи. Сумочка, паспорт, ключи и мобильник, в котором нет ни одного сообщения, а список контактов пуст.