Ноа

Вот только никакая киберполиция, никакой «серый» хакер не может помешать общению Екатерины и Матео. Ничто не в силах запретить любовь, жаждущую жить, даже если это чувство связало двух одиночек, которые любить не умеют.

* * *

Воскресенье, Тель-Авив

Дженис ворвалась в кабинет Эфрона. Редактор ежедневной газеты «Гаарец» хотел было напомнить ей, что элементарные правила вежливости требуют стучаться перед тем, как войти, но, увидев перекошенное лицо сотрудницы, передумал.

– Это люди Лучина, – бросила она, взгромоздившись на край стола.

Эфрон перевел глаза на свои бумаги.

– У тебя есть доказательства?

– Да все это знают, и ты тоже. Он держит прессу в узде, конфискует у журналистов оборудование, сажает их, а если не сажает, то приказывает избить. А теперь еще и убивает посреди бела дня.

– Все так, но в случае с Дарьей у нас нет ничего конкретного. Мы обязаны не делать необоснованных предположений. Работа Дарьи многим мешала. Не только Лучину, но и поддерживающим его олигархам.

– Конечно, они его поддерживают, он ведь их кормит. Расследование закончится ничем, и это тебе тоже известно, – буркнула она, вытаскивая пачку сигарет.

– Не кури у меня в кабинете, пожалуйста! Напоминаю, что в офисе курить запрещено законом.

– Я за этот закон не голосовала, – отвечала Дженис, закуривая.

– Я потрясен не меньше тебя, все журналисты скорбят, но…

– Если скажешь, что это риски нашей профессии, напишу заявление об уходе.

– Кишка тонка!

Дженис подошла к окну, погруженная в раздумья.

– Представляешь, ее дочери всего пять!

– Открой окно! – раздраженно приказал Эфрон.

– Хочу поехать на похороны.

– За свой счет или за мой?

– Я все оплачу сама, не переживай.

– Что же тебе нужно, если не аванс?

– Виза. Придумай какое-нибудь интервью с чиновником, чтобы польстить белорусским властям. Они такие тщеславные, точно купятся.

– Польстить властям, ты серьезно? Сама знаешь, они редко дают аккредитацию иностранным журналистам. У тебя же есть связи повыше, в правительстве, – Ноа могла бы сделать тебе визу. Кстати, ты не в курсе, как у нее дела?

– Нет. То есть да… – промямлила Дженис. – Она сейчас очень занята.

– Но у нее все в порядке?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что последние месяцы, когда я о ней заговариваю, ты делаешь постную мину.

– Мы поругались, – солгала Дженис – она так и не нашла в себе сил рассказать Эфрону об исчезновении Ноа.

Полгода назад из квартиры Ноа испарились все следы ее пребывания. И с тех пор о ней ничего не было слышно. Когда Дженис явилась в штаб израильской разведки, надеясь узнать, что произошло с ее лучшей подругой, начальник Ноа встретил ее очень холодно и быстро выпроводил. Все, что осталось от Ноа, – очередная звезда Давида на белой стене – память об агентах спецслужб, погибших на задании.

– Попробуй получить туристическую визу, – предложил Эфрон.

– Туристическая поездка в серый зимний Минск? Как-то неправдоподобно, – откликнулась она, барабаня по экрану смартфона. – Хотя…

– Что «хотя»?

– Музей Марка Шагала в Витебске.

– Не знал, что в Беларуси есть такой музей.

– Я могла бы немного поважничать и поэпатировать тебя, но, если честно, я сама только что прочитала об этом в сети. – Она помахала смартфоном в воздухе. – В этом музее выставляют его цветные литографии из серии «Двенадцать колен Израилевых». И разве можно написать достойный материал о художнике, не побывав в доме, где он провел детство?

– Ты невыносима. Хотя, пожалуй, – задумчиво сказал Эфрон. – Шесть полос о Шагале в воскресном выпуске – не такая уж плохая идея. Я давно ничего о нем не читал.

– Так как насчет визы? – гнула свою линию Дженис с легкой улыбкой.

– Ладно, я этим займусь. А теперь можно мне поработать?

Дженис направилась к двери и уже на пороге обернулась:

– Мог бы пожелать мне удачи.

– Со статьей? Кажется, ты уже вышла из этого возраста.

– С судебным разбирательством, которое начнется завтра, в Лондоне.

– Завтра? Прости, не знал.

– Если бы ты хоть немного меня поддержал тогда, то знал бы.

– У тебя проблемы не из-за твоих статей, а из-за речи на конференции. Как бы я объяснил, что мы оплачиваем тебе адвоката, с нашими-то убытками?

– Журналистика – командная игра, Эфрон. Ответственность в равной мере несут те, кто пишет, и те, кто печатает. Мои высказывания в адрес Кэша неотделимы от расследования делишек этого продажного миллиардера, а его я проводила для тебя.

Эфрон нахмурился и уткнулся в бумаги.

Дженис вернулась в редакцию, собрала вещи и отправилась домой.

* * *

Похороны коллеги, чьей отвагой Дженис восхищалась еще до того, как ей довелось работать вместе с ней над одним секретным расследованием, были не единственной причиной отправиться в Беларусь.