Ноа

– Нет, но, по-моему, сравнение звучит неплохо. В общем, мы держим под контролем трех человек, от которых будет зависеть успех предприятия. Начальник службы внутренней безопасности запаникует, когда получит копию писем, которые мы взломали, он быстро почувствует нависшую над ним угрозу и предпримет соответствующие действия.

– И? – поторапливает его Майя.

– Он бросится в аэропорт и улетит из страны первым же рейсом, пока в дверь не постучали агенты Лучина.

– А как насчет скорых? – спрашивает Матео.

– Они у нас будут, – отвечает Корделия. – В этом я даже не сомневаюсь. Главный санитарный врач не устоит перед шантажом. Для него это вопрос выживания.

– Что же до начальника тюрьмы, – объявляет Витя, – ему мы в нужный момент отправим доказательства его спекуляций с угрозой их обнародовать. Мысль о том, что ему придется спать в камере в обществе заключенных, которых он мучил, должна его убедить сидеть тише воды, ниже травы.

– Все будет просто прекрасно, – встревает Корделия. – При условии, что у нас получится взломать безопасность тюрьмы – а теперь речь идет о двух зданиях.

Молчание: каждый вспоминает, что ради этого Дженис пожертвовала собой. Все напряженно ждут весточки от нее, чтобы больше не тревожиться о ее участи и об исходе операции, которая позволит целому народу свергнуть диктатуру Лучина, восстановить демократию и обрести свободу.

– Обратный отсчет уже идет, – сообщает Матео. – Мы не можем все отменить, остается только ждать и надеяться.

* * *

Тель-Авив

Собрание продлилось недолго. Журналисты газеты «Гаарец» остались в редакции и принялись работать над досье Дженис. Их было двадцать, каждый взял себе страниц по десять. Вскоре доска на стене заполнилась пометками, журналисты классифицировали темы, разобрали расследование вплоть до малейших деталей, выписали имена красным маркером. Кэш, Гарбедж, Либидов, Борсон, Лучин – преступная сеть становилась очевидной. Один из старейших сотрудников подошел к Эфрону, чтобы переговорить с ним с глазу на глаз. Эфрон вышел с ним на балкон.

– Что ты планируешь предпринять, чтобы обеспечить безопасность Дженис, пока номер готовится к печати? – спросил тот.

– У тебя есть какая-то конкретная идея?

– Я знаю, как они рассуждают. До завтра ждать нельзя, нужно объявить на сайте, что она задержана, передать это сообщение нашим коллегам по всему миру, чтобы они его перепечатали. В своем коммюнике ты должен подтвердить, что мы действительно отправили ее писать эту статью о Шагале, заявить, что ее задержание безосновательно. Ты должен опередить Лучина и обыграть его, пока его люди не выбили признание. Ты же прекрасно понимаешь, что они не погнушаются ничем. Это гонка на время. Если о ее аресте станет известно широкой публике, они будут ждать реакции нашего правительства, прежде чем совершить непоправимую глупость.

– Хорошо, – сказал Эфрон. – Займусь этим прямо сейчас, координируй работу, пока я буду писать коммюнике.

* * *

Суббота, 11 утра, Лондон

Горничная – синее платье, белый фартук, волосы перехвачены кружевной лентой – пересекла коридор особняка в районе Белгравия. Она вошла в столовую, где витал аромат сигарного дыма, прошла под галереей портретов хозяев дома, висящих над резными деревянными панелями, и бережно поставила на дубовый стол серебряный поднос, который держала в руках. В строго определенном порядке расставила графин со свежевыжатым апельсиновым соком, корзинку с теплой выпечкой, тарелку с румяными тостами и баночку мармелада с выпуклой эмблемой «Хэрродс». Эйртон Кэш, развалившийся в кресле в спортивном костюме, нога на ногу, даже не взглянул на нее, пока она наполняла его стакан. Он едва заметил ее присутствие. Жестом велев ей уходить, он продолжил читать обзор прессы, который, как обычно, составил ему личный секретарь.

Одной рукой он небрежно отломил кусок бриоши, а другой перевернул страницу, бросив взгляд на планшет, чтобы проверить курс своих акций при открытии биржи. Индексы продолжают расти, превосходно; не вставая с кресла, Эйртон Кэш увеличил свое состояние на несколько миллионов фунтов стерлингов. Когда же в комнату вошел управляющий и вручил ему конверт, настроение магната улучшилось еще больше. Распечатав его и ознакомившись с содержимым, Кэш торжествующе улыбнулся. Погода прекрасная, день обещает быть великолепным. Его заклятая противница угодила в тюрьму, и, так уж вышло, те, кто ее туда отправил, – его добрые друзья.

Эйртон Кэш прошелся по комнате, от души наслаждаясь моментом. В сущности, ему всегда необычайно везло, но то, что произошло сейчас, было неслыханной удачей; он даже почти поверил в Промысел Господень. Реванш, который принесли на подносе с завтраком. Журналистка, осмелившаяся бросить ему вызов, запятнать его репутацию и причинить ущерб его бизнесу, оказалась в белорусской каталажке. Хоть бы она просидела там подольше. Кэш потер живот – он любил хорошо поесть – и взял телефон.

– Что я могу для вас сделать? – раздался голос в динамике.