Нобелевская премия

– Можешь не искать по этому поводу какую-нибудь судорожную шутку, я их уже все знаю. – Он достал другой регистратор, с красными корочками. – Лучше давай приступим к делу. Мы должны подыскать тебе работу. И на сей раз это будет кое-что легальное. – Он раскрыл регистратор. В нём было три или четыре листка, хотя места там хватило бы на сто двадцать, как подсказывал мне профессиональный опыт изучения ёмкости регистраторов.

– Не напрягайся, – отмахнулся я. – У тебя наверняка найдутся клиенты, которым этот гигантский выбор предложений окажется нужнее, чем мне.

Фаландер сделал обиженное лицо.

– Это реальные предложения, не какое-нибудь дерьмо.

– Спасибо. Мне сейчас надо провернуть пару дел, и ими я, вообще-то, перегружен.

– Хм-м, – со скептическим выражением на лице он откинулся в кресле. – Надеюсь, это не то, что я думаю?

– Совсем не то. И, Пер, прошу тебя, не изображай из себя ревнителя закона и права, хорошо? Кто угодно, только не ты.

– Я далёк от этого. Я лишь призываю тебя задуматься о том, что ты сейчас не можешь позволить себе ничего, насколько я могу судить. Ни малейшего промаха. Ты выпушен под надзор, это значит, что тебе, чуть что, припаяют твои оставшиеся шесть лет, а к ним еще новый срок, который, даже по самым оптимистичным подсчётам, будет никак не меньше предыдущего; итого восемнадцать лет минимум. И их тебе придётся отсидеть до последней минуты, ещё раз под надзор тебя уже не выпустят. А значит, тебе будет под шестьдесят, когда ты выйдешь. Но гораздо вероятнее, что тебе дадут не восемнадцать, а больше: за неисправимость и для верности. Другими словами, если тебя еще раз застукают за документами, которые тебя не касаются, то из-за решётки ты выйдешь только в могилу. Надеюсь, это тебе понятно?

– Ещё как. Заботливые люди напоминают мне об этом не меньше трёх раз на дню.

– И это не шуточки, если хочешь знать моё мнение.

– Я и не шучу. Или ты думаешь, мне самому не терпится вернуться туда, откуда я только что вышел?

Фаландер недовольно хрюкнул.

– Я никогда не знал, что у тебя на уме, и я уже стар, чтобы отгадывать загадки. Итак, в настоящий момент нужды в рабочем месте ты не испытываешь, я правильно тебя понял? – На мой кивок он пожал плечами и захлопнул регистратор. – Ну, тогда всё. Прочие душеспасительные беседы, я думаю, мы оба можем пропустить. Ты всё и так знаешь, а мне они уже вот где.

Я продолжал сидеть.

– У меня есть ещё один вопрос, на который ты мог бы мне ответить.

Он, уже вставая, приостановился и недоверчиво глянул на меня.

– Смотря какой.

– Я когда-нибудь работал на «Рютлифарм»?

Фаландер сдвинул брови, и между ними снова пролегла складка, которая раньше не сходила у него с лица.

– Нет.

– А то дело в Англии? Когда, бишь, это было? В 1991-м, кажется. В августе. У «Глакско». Тоже фармацевтический гигант.

Лицо Фаландера не дрогнуло.

– Может быть. Но то был заказ одной компьютерной фирмы. Речь шла о предложении новой компьютерной сети для фирм, если ты помнишь.

Тут я и сам припомнил, когда он это сказал.

– Да, верно. – И я припомнил ещё кое-что. – А год спустя я просвечивал одну маленькую бельгийскую фирму. Балансы, скрытые обременения, специализация сотрудников, рецептуры и так далее. И через несколько месяцев эту фирму купил «Рютлифарм».

Фаландер достал носовой платок и основательно высморкался.

– Случайность, – сказал он затем. Я откинулся на спинку стула.

– Ты, естественно, не стал бы меня обманывать.

– А я тебя когда-нибудь обманывал? – повторил он и некоторое время смотрел перед собой в пустоту, задумавшись, как будто тут действительно было о чём подумать. – Ну, не знаю, по крайней мере, я никогда тебе не врал. Может, что-то иногда умалчивал. Но это совсем другое. А обманывать – нет, никогда.

Это было так, я должен признать. Он грамотно вел меня по криминальному пути и заработал на мне кучу денег, но обманывать меня ему действительно не случалось. Заказчиков моей работы он постоянно умалчивал, но это было естественно. В конце концов, он хотел оставаться в бизнесе.

– О'кей, – сказал я. – Это просто был вопрос, который меня мучил.

– Ну, я рад, что внёс свой вклад в успокоение твоей души. – Фаландер неуверенно раскрывал и закрывал папку. – А как мы поступим со всей этой бюрократией? Встретимся на следующей неделе? В это же время?

На следующей неделе к этому времени я планировал убить как минимум двух человек и освободить из их лап четырнадцатилетнюю девочку.

– А надо?

Он вяло вздохнул.

– Ты же знаешь. Я должен поставить галочку: появился, беседа проведена и так далее. А ты получаешь при этом право на целый букет государственных льгот, не забывай об этом.

Я согласился, памятуя о возможностях, которыми располагал Фаландер в тех случаях, когда ему испортят настроение. Он напутствовал меня ещё несколькими тёплыми словами, и я наконец смог уйти.