Ночь

– Уже ничего не измениться, мы навсегда останемся в этих домах этого города, поэтому нужно искать яркие моменты из этих серых будней и выходных, по крайне мере, нужно пытаться делать это.

– Я с тобой согласен, чёрт возьми, но…Сьюзи, этого ни в коем случае нельзя делать ночью.

– Хватит нести ахинею – принеси-ка мне лучше выпить.

– Ты снова так быстро опустошила стакан? – выпучил он глаза, – я же тебе сказал, что больше ничего не осталось.

– Джонни, не будь таким занудой, принеси. Или ты просто боишься, что я напьюсь и не смогу себя контролировать?

– Да, точнее, нет…это неважно, у меня нет больше выпивки, Сьюзи. И, прошу тебя, заканчивай эти разгово….

– Ай! Как больно! – прервала она его своим девичьим, хорошеньким криком.

Это был пылесос, который нечаянно проехался Сьюзи по стопе.

– О, прости, – начал извиняться Джонни, пнув робота несколько раз, – блин, безмозглый чайник. Так бывает, что он немного тупит.

– Он что, всё так же работает у тебя круглыми сутками? Как он до сих пор не превратился в кучу металлолома?

– Ты же знаешь, у меня аллергия на пыль – вдруг я буду слишком громко чихать во сне.

– Джонни, ты не исправим.

– Ну и пусть, зато я не рискую быть убитым.

– Ладно, вставай, пошли навестим Робинсонов.

– Что? Каких Робинсонов, ты уже пьяна?

– Кэролайн, Гарри, Мэгги, Билли – разве ты их не знаешь? Они твои соседи, Джонни.

– Может быть, и видел, но имена мне точно ни о чём не говорят.

– Ты живёшь здесь уже пять лет и не знаешь своих соседей, которые живут у тебя за стенкой!? Да-а….

– Тсс, пожалуйста, не кричи, Сьюзи, я тебя умоляю. Посмотри на время – уже одна минута одиннадцатого.

– Хватит ныть, пошли…давай сюда руку, не упрямься, – сказала она, схватила его дрожащую руку и потащила к выходу.

– Что за разговоры?

Джонни не сопротивлялся, чтобы не выглядеть трусом. Ему, разумеется, никуда не хотелось идти, но Сьюзи была напориста.

– Обычные разговоры, – ответила она ему, лишь когда они подошли к двери. – не медли, Джонни, открывай.

– Подожди, мы должны это обсудить.

– Нечего обсуждать – тебе нужно проветриться.

– Вот же дерьмо, – недовольно произнёс Джонни и начал картинно шарить по своим карманам, – куда я сунул этот ключ? Чёртова память.

– По-моему, ты его положил в левый карман своих брюк.

– Да? Да, точно, ты очень внимательная. И всё же-е-е…ты, вообще, уверена?

– Джонни, перестань тянуть время, поворачивай ключ.

– О-о’кей, – сказал он, открыл дверь, а когда они оказались на лестничном пролёте, аккуратно и надёжно её закрыл, не забыв трижды это проверить.

Пылесос тем временем продолжал разъезжать по квартире, молча собирая пыль, которой, впрочем, уже давно нигде не было. По телевизору мелькала заунывная картинка, а за окном, спрятанным за толстыми занавесками, мучительно тянулся один из тёплых, летних вечеров. Несмотря на то, что солнце только-только начало сползать за горизонт, по улицам уже никто не ходил, не ездил и даже не пытался завести с кем-нибудь разговор. Дома по-прежнему стояли в полном одиночестве, а каждое окно было насмерть занавешено совершенно беспросветными шторами. Казалось, что все жители по-прежнему чего-то ждут, вернее, даже не ждут, а всячески надеются до конца своей жизни оставаться в полном одиночестве. И так было везде: по всему городу, на всех этажах – везде одно и то же. Это унылое зрелище походило на окрестности переполненного кладбища, где от рассвета до рассвета только и виднелись, что одни надгробья, кресты и птицы. Время совсем исказилось, жить в нём становилось всё трудней и трудней.

Глава 2

Сьюзи позвонила в соседнюю дверь. Джонни стоял, как статуя, и был бледен, как мертвец. Дверь открыла старушка: молодая для своего возраста и чересчур бодрая.

– Так и думала, что вы ещё не спите, тётя Мэгги! – радостно произнесла Сьюзи. – Не против, если мы немного побудем у вас?

– О, детка, проходи, – распахнула старушка настежь дверь, пропустив гостей в квартиру. – Можешь присаживаться у старого камина вместе со своим молодым человеком.

– Его зовут Джонни, неужели вы его не знаете?

– А, Джонни, как же-как же, знаю…загадочный незнакомец из 302-ой. За всё время, что я здесь живу, я ни разу не слышала ни единого звука из его квартиры, как будто он там и не живёт вовсе…да и сам он ходит, как привидение – посмотри на него.

– Да, Джонни такой.

– И ни с кем не здоровается никогда, только ходит с приклеенным к полу взглядом.

– Он стеснительный.

– Да-да, я стеснительный, но нельзя ли перевести стрелки на какую-нибудь другую тему, – заворчал Джонни от злости и от стеснения, вернее, от злости на то, что стеснялся.

В это время к нему подошёл рыжий кот и начал огибать вокруг его ног восьмёрку, мурлыча, подняв хвост, надеясь, что ему что-то дадут.

– О, Фрэнк, – позвала кота Сьюзи и потянулась за ним со счастливой улыбкой, – как поживаешь, толстобрюхий приятель? Дай я тебя немного потискаю. Иди ко мне, кс-кс-кс….

Кот замурлыкал от удовольствия ещё сильнее, как только Сьюзи взяла его на руки, и подумал, что теперь точно что-то перепадёт.

– Только осторожнее, детка, он последнее время стал чертовски сильно линять.