Ночь без любви. Повести

Виктор Пронин Ночь без любви. Повести

С утра до вечера вопросы

1

День начинался в полном смысле слова мерзко. Соседняя котельная то ли от избытка тепла и пара, то ли от недостатка слесарей начала спозаранку продувать трубы и так окуталась паром, что совсем исчезла из виду. А гул при этом стоял такой, будто где-то рядом набирала высоту эскадрилья реактивных самолетов. Гул продолжался десять минут, пятнадцать — спать было невозможно, и Демин, почувствовав, что он уже сам начинает вибрировать в такт гулу, поднялся. Он босиком прошлепал по линолеуму в соседнюю комнату, включил свет и направился к окну, чтобы взглянуть на термометр. Красный столбик заканчивался где-то возле нуля. Жестяной карниз был покрыт мокрым снегом, тяжелые хлопья сползали по стеклу, внизу на асфальте четко отпечатывались редкие следы первых прохожих. Снег, видно, пошел недавно, и был он медленным, влажным, каким-то обреченным, будто знал, что до следующего утра ему никак не продержаться.

Демин открыл форточку, зябко поежился, охваченный холодным серым воздухом. Он смотрел на клубы пара, вырывавшиеся из котельной, без ненависти или недовольства. Только страдание можно было увидеть на его лице.

— Нет, это никогда не кончится,— беспомощно пробормотал он, отправляясь в ванную бриться.

— Пельмени в холодильнике,— не открывая глаз, сонно пробормотала жена.

— Ха! В холодильнике… Не в гардеробе же…

— И посади Анку на горшок. А то будет горе и беда.

— Посажу, не привыкать сажать-то…

Нет, день все-таки начался по-дурацки. Усаживая дочку на горшок, Демин забыл снять с нее штанишки, а когда спохватился, было уже поздно. Сделав нехитрые свои дела, она спала прямо на горшке, и Демин опять уложил ее в кроватку. А потом он вставил в станочек новое лезвие и, конечно, порезался, обжегся бульоном, когда ел пельмени, и, спускаясь по лестнице, водил языком по нёбу, пытаясь оторвать обожженную кожицу.

На улице Демин облегченно вздохнул — котельная наконец-то угомонилась, и наступила такая тишина, что он услышал шлепанье капель с крыши дома, гул электрички в двух километрах и даже собственное дыхание. До метро решил идти пешком, но не успел сделать и нескольких шагов, как грохочущий, еще издали ставший ненавистным грузовик обдал его грязным снежным месивом. Демин даже не чертыхнулся. Он успокоился.

— Все понятно,— пробормотал он вслух.— Намек понял. Что-то будет… Благодарю за предупреждение.

Шагая к метро, он смотрел на медленно светлеющее небо, на грузные от мокрого снега ели, на черные контуры домов с маленькими светящимися окнами, замечал, что огней становится все больше, и все они сливаются в большое светящееся зарево.

Ему повезло — двери вагона распахнулись прямо перед ним. Демин быстро вошел и сел на свободное место. Даже здесь, в несущемся поезде, чувствовался запах тающего снега, мокрой коры деревьев и многих других неуловимых вещей, которые твердо обещали — скоро тепло. Когда вагоны выскакивали из-под земли на поверхность, он видел пустыри, дороги с ожидающими машинами на переездах, с грустью рассматривал мокнущих на остановках людей, светлые окна в просыпающихся домах.

Подходя к управлению, он сразу понял, что пришел первым — окна маленьких кабинетиков следователей были еще темные. Светилось лишь окно начальника следственного отдела.

— Чего это он? — вслух спросил себя Демин.— Тоже котельная разбудила? — он усмехнулся, но возникшая настороженность не прошла. Открывая тяжелую дверь, он остро ощутил и холод мокрой металлической ручки, и то, что она болталась на проржавевших шурупах, увидел, что лампочка на площадке явно мала, перила разболтаны, хотя поправить — минутное, копеечное дело.

— Привет! — буркнул Демин, проходя мимо дежурного — тот за большим витринным стеклом неслышно разговаривал с кем-то по телефону.

— Погоди! — крикнул дежурный.— Срочно к начальнику следственного отдела.

— На кой?

— Не будешь так рано на работу приходить!

— Раздеться-то я могу!

— Ни к чему, наверно!

— Даже так…— Демин озабоченно ссутулился и, сунув руки в карманы намокшей куртки, медленно зашагал по длинному узкому коридору, с сожалением прошел мимо своего кабинета, искоса глянув на номерок, приколоченный к двери. Нулевой день, подумал он, это уж точно. Где-то он читал, что у каждого через какое-то время наступает этот самый нулевой день — человек вроде впадает в заторможенное состояние, повсюду опаздывает, везде ему не везет, и все у него невпопад. Писали, что в какой-то японской компании даже высчитали нулевые дни всех служащих и вручают им в эти дни любезные предупреждения — так, мол, и так, дорогой, сегодня будь осторожен, чтобы не попасть под машину, не поссориться с друзьями, не разругаться с женой. Точно, у меня сегодня нулевой день, удовлетворенно подумал Демин и решительно постучал в кабинет Рожнова.

— Давай, входи, кто там есть? — начальник был толстоват и добродушен.— Ну, Демин, никак не думал, что ты сегодня первым придешь!

— Нулевой день, Иван Константинович,— Демин вздохнул и, не раздеваясь, сел к теплой батарее.