Ночь без любви

— Я смотрю, досталось тебе сегодня, парень, — обронил он.

— Досталось, — кивнул Анатолий. — Сильней не бывает.

— Женщина?

— Наверно, все-таки женщина… Хотя и мужики руку приложили. А с чего ты взял?

— Ну как… Ночь, дождь, такси, сам вроде, трезвый… Да и едем на Садовую… Похоже, к женскому общежитию… А?

— Да, у входа остановишься. Подождешь?

— Подожду… Возить в третьем часу все равно некого, а счетчик будет работать.

— Я быстро, — сказал Анатолий, выходя.

Быстро не получилось. Пришлось долго стучать в запертые двери подъезда, подходить к окнам, возвращаться. Наконец в полумраке вестибюля показался вахтер. Он с подозрением всматривался в темноту, колебался, вредничал, не торопясь открывать двери, прикидывался, что не понимает, чего от него хотят.

— Открой, батя! Важное дело.

— Какое дело?

— Преступление! — гаркнул Анатолий, потеряв терпение, надеясь этим словом расшевелить подозрительного старика. — Убийство! — Громыхнули запоры, и дверь открылась. — В двести шестнадцатой живет Татьяна Николаевна. Позовите ее, пожалуйста. Она знает, что я должен подойти.

— Это которая недавно пришла?

— Она самая. Еще не спит, наверно.

— Что же мне вот так всю ночь и шастать по этажам? — начал было ворчать вахтер, но Анатолий перебил его.

— Хорошо, сам схожу.

— Сиди! — строго приказал старик. — А то еще за тобой придется идти… Попробуй потом вытащи тебя из комнаты… Знаем, насмотрены, наслышаны… Вас только пусти, вам только дай волю..

Анатолий сел в продавленное кресло. Однако ждать, не пришлось. Через несколько минут спустилась Татьяна. Увидев Анатолия, она подошла, присела рядом в такое же кресло.

— А знаешь, тебе в халатике куда лучше, чем в этих ресторанных нарядах, — сказал Анатолий.

— Спасибо. Что-нибудь случилось?

— Так… кое-что… Человека сшиб.

— Да? — переспросила Таня. — И что же?

— Да вот не знаю, как дальше быть… Подумал, может, ты подскажешь.

— Боюсь, что я в этих делах не сильна.

— А в каких сильна?

— Во всех остальных.

— Слушай внимательно. Ты должна мне помочь.

— Должна? Почему?

— По многим причинам. Потому что мы с тобой знакомы, потому что люди обязаны помогать друг другу, потому что нужно оставаться человеком, даже когда ближнему паршиво.

— А, тогда, конечно. Так бы сразу и сказал.

— Есть только один способ нам всем выйти сухими из этой мокрой ночи. Нужно, чтобы за рулем сидел Костя.

— Но именно на этом он и настаивал в аэропорту.

— Это было давно. С тех пор многое изменилось. И мы все — ты, я, Костя — живем в другом мире, с другими законами, с другими обязанностями… Но и эти условия просуществуют недолго, к утру они исчезнут, и мы свалимся в…

— Я все понимаю, Толя. Чего ты хочешь?

— Чтобы за рулем сидел Костя.

— Усвоила. Дальше.

— А мы с тобой должны оказаться на заднем сиденье.

— Сядем на заднее, если ты не будешь хватать меня за коленки.

— Не сядем, Таня! Мы с тобой сидели на заднем! А хватал я тебя за коленки или не хватал — это уж ты решай сама. Как тебе будет удобнее.

— Мне удобнее, чтоб хватал. Только не здесь. Вахтер очень переживает.

— Договорились.

— Мне можно идти?

— Я пришел говорить с тобой не о коленках, хотя готов говорить о них когда угодно и сколько угодно. Но не в эту ночь. Костя сидел за рулем. Мы с тобой — сзади. И подтверждаем всем и везде, что было именно так.

— И чего добиваемся?

— Я остаюсь на своем месте.

— Начальником управления?

— Да. И ты остаешься на своем месте.

— Чертежницей?

— Ты остаешься моим самым лучшим, самым близким и самым любимым другом.

— Явное повышение? — улыбнулась Татьяна.

— Называй это как хочешь. Костя тоже остается на своем месте. Через три месяца, ровно через три месяца мы покончим с этой историей. Но мы в один голос должны подтвердить, что тот человек сам, понимаешь, сам неожиданно выскочил из кустов и попал под машину. Что в общем-то соответствует действительности. И все. Конец. Мы с тобой едем к морю. Хочешь — на месяц, хочешь — на два.

— И Костя едет с нами?

— При чем тут Костя?

— Ну как же… Ему тоже есть что забыть, есть что смывать морскими волнами.

— Что же ты ему предлагаешь смывать?

— Кровь.

Анатолий встал, прошелся по вестибюлю, постоял у входной двери, глядя на поджидавшее его такси, вернулся к Тане. Вахтер настороженно следил за каждым его движением. Анатолий сел на край кресла, взял руки Тани в свои ладони.

— Таня, постарайся меня понять, мне нельзя признаваться. Они сразу поймут, что я выпил, это подтвердят официанты. И тогда я становлюсь преступником.

— Ты говорил с Костей?

— Да. Я только что от него.

— Что он тебе ответил?

— А! Не могу, говорит. Совесть у него завелась или еще что-то.

— Чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты согласилась помочь мне. Чтобы ты подтвердила…

— Что человека сшиб Костя?

— Да, — замявшись, ответил Анатолий.

— Но это же… подло, Толя?

— Костя трусит. Боится, сам не зная чего.

— Если я правильно поняла, ты предлагаешь ему взять на себя преступление, а он не хочет? Ты предлагаешь ему сесть на скамью подсудимых, а он сопротивляется?

— Можно сказать и так, — поморщился Анатолий. — Хотя мне и не нравится, как ты все это изложила.

— Моя помощь должна свестись к тому, чтобы я оговорила Костю?