Ночь Безумия

Ханнер уверенно пробирался по лабиринту коридоров, переходов, прихожих и лестниц – и наконец добрался до личных апартаментов лорда Фарана. Апартаменты эти Ханнер и две его сестры делили с дядей вот уже два года – со дня смерти матери. Ханнер на миг остановился, перевел дух, одернул тупику и шагнул в гостиную лорда Фарана.

Дядя стоял посреди комнаты, облаченный – совершенно не по погоде – в изумительный плащ темно-зеленого бархата, а одна из сестер Ханнера, леди Альрис, в бледно-голубой тунике и темной узорчатой юбке, устроилась на скамье у окна и, не обращая никакого внимания на прекрасную погоду за стеклом, мрачно смотрела на дядюшку. Второй сестры, леди Нерры, видно не было.

Лорд Фаран явно надел нарядный плащ по какому-то торжественному случаю, а не для тепла, и был, как всегда, изящен и элегантен – и Ханнер, взглянув на него, вспомнил, что сам он невысок и плотен. Толстым он бы себя не назвал, но вот округлым – наверняка. Полная противоположность гибкому красавцу дяде... Ханнеру не посчастливилось: он пошел в своего давно покойного отца.

Не успел Ханнер раскрыть рта, как лорд Фаран заговорил:

– А, Ханнер, – произнес он. – Я приглашен на ужин и уже убегаю, но если ты узнал что-нибудь важное, – говори.

– Я заметил, что канал воняет, – сообщил Ханнер.

Фаран криво улыбнулся.

– Я распоряжусь, прежде чем отбуду, – сказал он. – Что-нибудь еще?

– Да нет. Я побеседовал с доброй дюжиной магов, и никто из них не упоминал об угрозах или неприятностях со стороны Гильдии.

– А матушку Перреа ты расспросил?

– Я говорил с ней и с ее помощником. Она твердит, что решение остаться ведьмой и не принимать наследственный пост в магистрате – ее собственное. Правила Гильдии к этому отношения не имеют.

– Может быть; но может быть и так, что ее хорошенько припугнули, вот она и молчит, – нахмурился Фаран.

– Не похоже, чтобы она так уж нервничала, – возразил Ханнер.

– Мы еще обсудим все это попозже – и поподробнее, – сказал Фаран. – Теперь же, если я хочу еще поговорить с лордом Кларимом о канале, я должен бежать – иначе никуда не успею.

– И как же ее зовут? – с улыбкой поинтересовался Ханнер, уступая дорогу.

– Исия, по-моему. – Фаран перестал хмуриться. Он скользнул мимо Ханнера и удалился.

Ханнер несколько мгновений слушал, как затихают в глубине коридора его шаги, и только потом закрыл дверь и повернулся к Альрис.

– Снова ушел, – вздохнула та, прежде чем брат успел что-нибудь сказать. – Как всегда. Он ночует где угодно, только не здесь.

Ханнер знал: если она и преувеличивает, то ненамного.

Это не наше дело, – отозвался он.

– Ты так говоришь, потому что он никогда не таскает тебя с собой, – проворчала Альрис. – Представляешь – он твердит, что я должна встречаться со всеми этими людишками.

– А меня он посылает одного встречаться с ними, – пожал плечами Ханнер. – Не знаю, что лучше.

– Тебе не приходится улыбаться с невинным видом, пока этот великий человек соблазняет какую-нибудь бедняжку, завороженную его титулом. – Она подергала торчащую из юбки нитку. – Я не хочу ни с кем встречаться.

– Ему ты об этом говорила?

– Ну разумеется! Он не обратил внимания. – Она подняла взгляд. – Тебе еще предстоит познакомиться с его последней жертвой.

– Вот как?

– Он поведал мне, что она мечтает увидеть дворец изнутри, так что он, возможно, приведет ее сюда.

– И захочет, чтобы мы не путались под ногами. Она же придет не для того, чтобы познакомиться с нами.

– Что приятно. Она наверняка глупа. Все они таковы.

Спорить с сестрой о вкусах дядюшки Ханнеру не хотелось, и он попытался сменить тему.

– Где Нерра? – поинтересовался он.

Альрис махнула в сторону спален.

– Где-то там. Они с Мави снова болтают о тряпках, и мне стало скучно.

– Мави здесь? – Ханнер постарался, чтобы голос не выдал его радости. Хотя о сестриных подружках он был не высокого мнения, Мави с Нового рынка была исключением. Нерра познакомилась с ней, покупая ткани в Старом Торговом квартале, и быстро подружилась. Ханнеру нравились благожелательность Мави и ее искренний интерес ко всему окружающему. А очаровательная улыбка, отличная фигура и длинные светлые волосы, по мнению Ханнера, ничуть ее не портили.

Альрис кивнула.

– Она зануда, – сообщила она. – Как Нерра. Ханнер поморщился. Альрис было тринадцать, и ее раздражало все.

Или почти все; подобно дядюшке Фарану, она была без ума от магии. Несколько месяцев она убеждала Фарана отдать ее в ученицы какому-нибудь волшебнику, но он отказался – из-за того, что она может по праву рождения или благодаря замужеству занять важный пост в Гегемонии Трех Этшаров, что стало бы невозможным, сделайся она волшебницей.

Ханнер подозревал, что дядюшка намерен выдать Альрис за какого-нибудь влиятельного политика, – столько же заботясь о себе, сколько о ней; и Альрис, и Нерра, в отличие от него самого, часто сопровождали Фарана в его поездках.